Отпусти меня

Моя «Мазда» плавно поворачивает и, набирая скорость, выезжает на широкий проспект, а я чуть ли не подпрыгиваю на сиденье от оглушающего звука сирены, когда мимо проносится машина скорой помощи. Свет от ее проблескового маячка на секунду неприятно режет уставшие глаза и, поморгав я замечаю, что скорая тормозит — впереди какая-то авария. Торможу следом, что бы аккуратно перестроиться на встречную полосу и объехать препятствие, как взгляд цепляется за груду металлолома, прибитую у бардюра.

Серебристое «Шевроле», искореженное и раскуроченное, от сильнейшего лобового столкновения и бригада спасателей, суетливо разрезающая метал, пленивший в смертельные объятия водителя.

Руки мгновенно леденеют от дурного предчувствия, когда в очертаниях помятого черного внедорожника, второго участника аварии, я разбираю знакомые номера.

Резко выкручиваю руль и паркуюсь у обочины.

Страх выйти из машины, пульсирует в висках, но я пересиливаю себя.

У внедорожника моего уже бывшего начальника раскурочена вся морда, стекло от удара рассыпалось вдребезги и теперь чуть мерцающей пеленой засыпало асфальт. В салоне пострадавших нет. От удара водителя просто выбросило из машины. Над ним уже склонилась бригада скорой помощи.

Мне ничего не видно за спинами в белых одеждах и я пытаюсь подойти поближе.

— Отойдите, пожалуйста, — останавливает меня громкий голос полицейского, — Вы мешаете работе.

— Простите, — сдавленно отвечаю я, — Просто… это автомобиль моего знакомого…Могу я узнать, что с ним?

Тучный мужчина в форме, отрывается от составления протокола, удостаивает меня мимолетным интересом и сухо интересуется:

- Родственница?

— Нет…, - я заминаюсь с ответом, — Коллега. Работаем вместе.

— Тогда вас не затруднит сообщить родственникам о случившемся. Судя по всему, водителя госпитализируют, — говорит он, возвращаясь к своему нехитрому занятию, — И отойдите вы, в конце концов! Вас может задеть осколками.

Заторможено киваю и послушно отхожу в сторону.

Меня начинает колотить крупной дрожью от вида искореженного, залитого кровью женского тела, которое, словно поломанную куклу, спасатели вытаскивают из «Шевроле».

— …травмы несовместимые с жизнью…пока жива… — доносит ветер обрывки фраз, …куда же ты падла летел по встречке… жаль девку…

Мотаю головой, пытаясь выйти из оцепенения, и судорожно листаю контакты на телефоне. Как хорошо, что Витин номер не успела стереть из памяти. Больше я просто не знаю, кому позвонить.

Он берет трубку не сразу. Я успеваю понервничать, прежде чем слышу сонное:

— Алло.

— Вить. Это Маша, — почти облегченно выдыхаю я.

— Маша? Что случилось?

— Вить…тут Владимир Иванович в аварию попал, — говорю я, а сама наблюдаю, как бессознательное тело начальника, осторожно укладывают на каталку, — Серьезную аварию. Гаишники попросили родственникам набрать, а кроме тебя никого не знаю.

— Где вы есть?! — Витин тон мгновенно меняется после того как я называю адрес, — Сейчас буду.

— Подожди! Его в больницу увозят без сознания.

— Езжай с ним. Позвонишь, как привезут. Хорошо?

Не дождавшись моего положительного ответа, он бросил трубку.

— Ладно, — прошептала я уже сама себе под нос, глядя, как шустрый медбрат закатывает сначала каталку с девушкой, а потом помогает бригаде коллег, оперативно примчавших на второй скорой.

Когда вторая машина тронулась с места, я поехала следом. На парковке у бетонного забора больницы было пусто. Не удивительно, время перевалило за час ночи.

Быстро бросила сообщение Вите и поспешила вслед за скорой.

В приемном покое царило оживление.

Я видела, как окровавленную девушку облепили со всех сторон врачи и укатили к лифту. В реанимацию? Попробуют спасти? Дай-то бог…

Скромно присев на кушетку, сквозь щелку в двери комнаты, куда увезли Владимира Ивановича, наблюдала за пухлой медсестрой. Она быстро, размашисто записывала за врачом:

— … закрытая черепно-мозговая травма…возможен перелом шейки бедра…позвоночник, х-м-м…рентген, МРТ…и быстро-быстро…

— Чайку попить успеем? — лениво протягивает медсестра.

— Какой чай, Людочка?! А если внутренне кровотечение?

От последних слов меня стало ощутимо потряхивать.

Как же так. Всего неделю назад здоровый, полный сил, а теперь…

Развить мысль я не успела — в коридор приемного отделения ураганом влетел Витя, а следом за ним взъерошенная блондинка в спортивном костюме.

Ольга?

Ее едва можно узнать без налета светского лоска и дорогих украшений. Бледная, с дикими, заплаканными глазами, без грамма косметики на лице.

— Маша! — Витя подлетает ко мне с немым вопросом во взгляде.

— Он там, — указываю рукой на дверь.

— Ольга Васильевна! — кричит Витя женщине, которая опрометью кинулась в кабинет, распахивая настежь двери.

— Женщина, сюда нельзя! Мы проводим осмотр больного! — срывается на визг пухлая медсестра.

Но Ольга не слышит и прет напролом, обливаясь слезами.

— Володя! Володенька!

— Женщина, вы мешаете! — ее перехватывает доктор, — Кто-нибудь уведите ее.

Витя чуть ли не волоком утаскивает плачущую Ольгу.