Отпусти меня (СИ)

Ехать пришлось через весь город в разгар пробок. Методичное дергание вместо нормального движения меня относительно успокоило, и к ним я прибыла уже вполне в адекватном состоянии.

— Что-то на тебе опять лица нет, — выдала бабушка с порога, пока я передавала деду сумки.

— Устала, — отмахнулась я.

Бабушка придирчиво окинула меня своим фирменным пронзительным, как рентгеновский луч взглядом и выдала:

— Опять твой толстяк тебе нервы мотал?

Я закатила глаза. Вот откуда она берет эти бредовые мысли.

— Нет. И хватит уже моего мужа так называть. Он не толстый.

— Ага, — напыщенно фыркнула бабка, — Он просто маленький шкаф.

Иногда мне очень жаль Сашу. Ему в тещи, пардон, в пратещи досталась вечно недовольная фурия. Именно поэтому он старается общаться с ней как можно реже. Бабушка на это жутко обижается. Хотя, наверное, больше недовольна отсутствием возможности попить кровь «любимому» зятю. Как по мне — пусть вообще не видятся, чем ругаются. Меня до чертиков раздражает роль дипломата в нашей семье.

А все из-за чего? Бабушка меня жутко ревнует. Я ее любимая внучка, а Саша мужик, который заставляет ее «прелесть» стоять у плиты, гладить рубашки и рожать детей.

Словно она сама не делала этого всю свою жизнь.

Вот так и живем…

— Маш, ты чай будешь? — слышится с кухни дедушкин голос.

— Буду! — кричу я в отчет.

Бабушка как королевишна усаживается в свое кресло и говорит:

— Рассказывай.

И я рассказываю торопливым шепотом события последней недели, пока дедушка на кухне гремит чайником и не слышит. У меня никогда не было подруг, с которыми можно было поделиться проблемами. Не сложилось. Зато была бабушка, которая всегда могла дать в меру приличные советы, которым я все же иногда следовала.

— М-да…, - озадаченно протягивает она, — Кто бы мог подумать. И что делать будешь?

— Это очевидно, — пожимаю плечами я, — Жаль, конечно, мне эта работа очень нравилась.

— Зря. Пожалеешь потом.

— И что ты предлагаешь?

— Успокой мужика, а там глядишь, на благодатной почве и Верка раньше времени на пенсию пойдет.

— Бабушка! Как ты можешь! — шокировано шиплю я.

Она лишь снисходительно ухмыляется.

— Прежде всего, ты должна думать о будущем. Своем и своих детей. Иначе всю жизнь будешь копейки считать.

— А ничего, что у моих детей папа имеется. Зачем ты так?

Бабушка тяжело вздыхает и признается:

— Не хотела тебе говорить. Видели мы с дедом твоего муженька с какой-то рыжей девкой.

Меня словно током прострелило.

— Где?

— В сквере у оперного театра. Ты же знаешь, у меня абонемент. Идем мы с дедом после спектакля и видим, как толстяк твой воркует какой-то крашенной.

— Может это по работе, — тут же нахожу объяснения я, — Что ж мне ко всем его ревновать?

— Ага, — невесело хохотнула бабушка, — Цветочки она тоже по работе в рученьках держала.

— Это еще ничего не значит, — начинаю переходить на раздраженный тон я.

Терпеть не могу эти ее попытки очернить Сашу.

— Значит, не значит. А ты подумай и понаблюдай за ним, — продолжает наставлять бабушка, — Я жизнь прожила и знаю больше твоего.

Встаю, молчаливо достаю из серванта чашки с блюдцами для чая, уже жалея о своей откровенности, а бабушка все продолжает поучать:

— Знаешь, сколько таких дурочек детей нарожают, а потом локти грызут. А ты все что зарабатываешь в его дом до копеечки несешь. И твоего там, в случае чего, ничего не окажется.

В комнату заходит дедушка и прикрикивает на жену:

— Все хватит зятю кости перемывать. Не маленькие — сами разберутся. Пойдемте лучше чай пить.

— Не маленькие…, - ворчливо, но уже на два тона тише, повторяет бабушка, — Когда останется она с носом, тогда и разберется.

Разумеется, от дедов я уехала, находясь во взвинченном состоянии. Всю дорогу возникали предположения одно неприятнее другого. С одной стороны, кому как не мне знать, насколько вздорна и ядовита моя бабушка. Да-да, знаю. Нельзя так о родной бабуле, но тем не менее так оно и есть. До сих пор непонятно, как они с дедом прожили бок о бок пятьдесят лет.

Я привыкла доверять мужу. У него всегда была работа разъездного характера. Он мог уехать в командировку на неделю и приехать злой, уставший, похудевший. Разумеется, меня не раз и даже не два раза посещала мысль о его возможных изменах, но что толку себя накручивать без оснований. По принципу: волков бояться в лес не ходить.

С другой стороны, в бабушкиных словах была доля истины. Червячок сомнения грыз душу, отказываясь слушать разумные доводы.

В каких-то сюрреалистических представлениях я пыталась спроецировать собственное поведение, если вдруг бабушкины предположения окажутся правдой. Как бы я повела себя, узнав, что Саша мне изменяет?

Стала бы закрывать глаза ради детей?

Сразу вспомнилась Ольга — немолодая, желчная, разочаровавшаяся в жизни.

Однозначно нет.

Ушла бы от мужа, громко хлопнув дверью?

Хорошо уходить, когда у тебя ни страны, ни флага. А у нас на двоих двое детишек, которые очень любят папу.

Притворилась бы, что все в порядке, а сама стала изменять назло мужу?

И что же это за семья такая, где нет ни капли добра и уважения?

Ни один из вариантов не был приемлемым для меня.