Отпусти меня, Удача!

И только попробуй резко пошевелиться! Потом никому и ничего не удастся доказать, и не похоже, что кто-либо собирается, ведь все сразу уяснили нрав рабовладельца: он был справедлив, насколько это возможно для такого вида бизнеса, и он был суров, если кто-то нарушал дисциплину, того он просто убивал.

– Зачем нужен раб, неспособный подчиняться хозяину? – так он говорил, в те редкие случаи, когда находились безумцы…

Ни один покупатель не пострадал до сих пор, поэтому репутация рабовладельца осталась прекрасной и покупатели приходили довольно часто, но меня никто не покупал. Несколько заинтересованных взглядов осматривали меня, но стоило им взглянуть на мою ногу, как я сразу переставал иметь для них какое-то значение. Слишком изуродована оказалась моя нога. Я могу ходить, но не очень долго, и очень странно, заваливаясь в бок. Ещё не раз я проклял в душе того волка, что напал на меня. Я злился на него, одновременно понимая, как глупо злиться на голодного зверя! Он бы и собственных детей сожрал, стоило бы лишь проголодаться. Звериной мышление и людское слишком различны, но всё же, я до сих пор ненавижу волков! И если увижу хотя бы одного, то перед тем как он меня съест, я пару раз его хорошенько ударю ножом! И это будут лучшие моменты в моей жизни!

В последнее время мне кажется, что я стал очень жестоким. Циничным. Я не успеваю заводить знакомства, ведь тех рабов, с которыми я был ещё вчера, сегодня уже выкупают, и на их место приходят новые. И я уже никого не знаю из тех, кто сидит со мной в одной камере. Они все называют меня – «Хромой», и дал эту кличку сам рабовладелец, он с каждым днём всё мрачнее смотрит на меня:

– Когда же тебя заберут отсюда, Хромой?! Еда, что бы ты знал, дорого мне обходится!

– Почему вы просто не убьёте меня?

– Потому что ты стоишь денег!

– Но вы быстрее теряете свои деньги на то, чтобы охранять и кормить меня!

– Да. Тут ты прав, Хромой. И так, действительно, больше не может продолжаться. Завтра я продам тебя одному извра… старому знакомому.

– И нужен ли ему такой инвалид, как я?

– Ему нужен любой, кто похож на живого человека…

– Для чего?

–…

Рабовладелец больше ничего не сказал. Просто взял и ушёл, а мой вопрос в воздухе повис, и висел там ещё пару мгновений, пока на него не ответил Билл, всё это время стоящий неподалёку и молча охраняющий клетку:

– Он хочет продать тебя хозяину борделя.

– Что это?

– Ну…это место, где мальчики вроде тебя долго не живут…

– А можно чуть подробнее?

– Нет…

– Это какой-то секрет?

– Нет, но… я просто не хочу пугать тебя.

– Но ты уже испугал.

–…

– Я не хочу умирать, Билл!

–…

– Помоги мне…

– Как?

– Извини… я просто… забудь.

Я отправился спать. В голове появился план, который и планом то не назовёшь… это отчаянное безумие, главное, чтобы у меня хватило на это сил.

***

Настал следующий день. Пришли покупатели. Нас вывели и поставили в общую шеренгу. И тут я решился. Мой план был очень прост.

Умереть.

Умереть на своих условиях! Что я точно уяснил: в том месте, куда меня собираются продать, будет ужасная смерть, да такая, что Билл отказался мне даже об этом рассказывать… при том он такие глазища состроил, что на самом деле стало как-то не по себе…

В общем решился я покончить с жизнью! Как это сделать при моих-то условиях? Достаточно броситься на какого-нибудь богатого покупателя, и меня пристрелят в следующий же миг. Я собрался. Рядом проходит двухметровый человек, с внушительной такой осанкой и не менее внушительным пузцом. Была-ни была, либо сейчас, либо никогда!!!

Меня остановили.

Остановил меня Билл.

Он стоит за моей спиной, руку мне на плечо положил.

– Я покупаю его.

– Ты оказывается у нас очень великодушен … – говорит работорговец, который всё это время стоял рядом с Биллом. И я их даже не заметил… Какой же я идиот!

– Да, именно поэтому я и увольняюсь, – отвечал работорговцу Билл.

–Да я уже понял… только вот непонятно зачем вообще приходил ко мне на работу, раз у тебя такое большое сердце! – работорговец улыбнулся и несколько стражников, что стояли рядом, в голос заржали. Билл покраснел. Нагнулся ко мне и принялся отсоединять от меня цепи.

– Спасибо… – прошептал я, хотя хочется сказать гораздо больше, но слов никак не подобрать.

Билл хмуро посмотрел на меня словно и сам этому был не очень-то и рад. Затем он перевёл взгляд на работорговца и спросил:

– Сколько?

Работорговец смотрит на меня, затем смотрит на Била, затем снова на меня, затем снова на Билла.

– Я до последнего надеялся, что это шутка, стражник… Да и чёрт с тобой! Забирай за пятнадцать медяков…

– Почему так дёшево?

– Слушай, покупай быстрее пока я не передумал и выметайся отсюда! Видеть вас двоих больше не хочу!!!

Билл молча протянул работорговцу монеты, забросил на плечо какой-то потрёпанный мешок, и мы вышли наружу.

А там солнце сияет так ярко, что ослепляет, и ветерок дует прямо в лицо. Я широкой грудью вздыхаю… после вони в камере, после месяца в клетке…

Наконец-то свобода!

– Спасибо… – сказал я.

– Да-да, я это уже слышал. Прекращай уже! Потом мне эти пятнадцать медяков вернёшь!

– Но как?

– Заработаешь, а как же ещё?!

– Как?