Отпусти свою волчицу

Кристине предложение отца очень понравилось! Она была бы рада, если бы два самых дорогих для нее человека смогли поселиться вместе и поддерживать друг друга, когда ее не будет рядом.

Мария Ефимовна сначала опешила от неожиданности, но потом, когда поняла, что Егор Парфенович настроен серьезно, растрогалась и обещала подумать. Ни Крис, ни ее отец торопить баб Машу не стали. Оба понимали, что человеку в ее возрасте трудно решиться на такие большие перемены и сняться с давно обжитого места.

Остаток дня прошел в разговорах и хлопотах: Кристина затеяла большую уборку в своей комнате, которая все эти месяцы стояла запертой и успела зарасти пылью.

Следующий день был посвящен поездке на кладбище. Добираться до него было далеко: сначала через всю Москву на метро, потом еще пару часов на пригородном автобусе. На дорогу в одну сторону ушло около четырех часов, и только ближе к обеду отец и дочь ступили за ограду, отделяющую могилку Елены Старцевой от других захоронений.

– Привет, мамочка. Вот и я. Смотри, кто со мной приехал, – Кристина, мысленно обращаясь к матери, подошла к могильному холмику, убрала засохшие стебли прошлогоднего букета и выгоревшие, потрепанные искусственные цветы, украсила его свежими красными и белыми гвоздиками, положила поближе к памятнику небольшое угощение. – Я так рада, что папа нашелся. А еще, ты, наверное, была бы недовольна, но моя волчица… она проснулась. Я теперь оборотень, самый настоящий. И даже стала членом большой и дружной стаи...

Кристина умолкла, не зная, что еще сказать.

Пользуясь тем, что снег, и без того не слишком обильный, к середине марта окончательно сошел, она достала из прихваченного с собой из дому рюкзака небольшие грабельки, начала сгребать мусор.

Егор Парфенович встал так, чтобы не мешать дочери, и неподвижным взором уставился на скромный памятник с фотографией-медальоном.

– Здравствуй, Лена, – сказал он тихо. – Вот и свиделись. Не думал я, что ты уйдешь раньше меня, а оно вон как вышло. Дочка у нас с тобой – умница и красавица! Ты бы ей гордилась… Прости меня, родная, за все, что сделал или не сделал, а я тебя давно простил, да и не винил по-настоящему никогда…

Удивительно, но почему-то именно после того, как прозвучали эти слова, густые облака на небе немного расступились, расползлись, и сквозь них на пару минут проглянуло солнце, словно природа решила передать Егору прощальную улыбку от его истинной.

Глядя в этот миг на отца, плечи которого поникли под грузом скорби и печали, Кристина вдруг осознала с полной ясностью, что Ромуальда, если она так и не примет его, ждет такая же судьба. Альфе придется убить своего волка, как сделал это ее отец. Придется уйти из стаи, которая так много для него значит, и прожить свою жизнь неприкаянным одиночкой, чужим и среди волков, и среди людей.

А она, Кристина? Сможет ли она жить без Ромуальда? Без его заботы и нежности, без поцелуев и прикосновений?

Пока Егор Парфенович прощался со своей женой, его дочь вспоминала, как познакомилась с Ромуальдом, как он, даже страдая от ожогов на руках и ногах, ухаживал за ней. Потом мысленно перенеслась в дом Ребекки, заново и совершенно по-новому оценивая все поступки оборотня и спрашивая себя с недоумением: почему она раньше не замечала, насколько терпеливым и тактичным был с ней альфа, как старался быть рядом, радовать и баловать?

Во всем, что делал Ром, было так много любви, которую она, ослепленная обидой и желанием отстоять свою свободу, просто не замечала! Нет, Кристина ни капельки не жалела, что сумела настоять своем и добиться того, чтобы с ней считались. У нее всегда будет свое мнение, которое она будет отстаивать. Но теперь, когда Ром отпустил ее, перестал удерживать, она вдруг поняла, что бежать-то ей и не хочется!

Мама… она так и не сумела простить отца. Крис чувствовала, что не имеет права осуждать маму Лену: она не была не ее месте и не знает, что довелось пережить женщине-квартеронке без зверя, оказавшейся замужем за альфой, вынужденной жить в стае оборотней. Но сама Кристина не хочет повторить судьбу матери! Да и не сможет, ведь у нее есть Арья – вторая, волчья ипостась, и в стае ей будет намного легче – равной среди равных.

Сердце вдруг сжалось. Захотелось как можно скорее увидеть Ромуальда, прижаться к его сильной груди, ощутить вкус его поцелуя на своих губах… убедиться, что он по-прежнему любит и ждет.

– О чем ты так сильно задумалась, дочка? – голос отца заставил Кристину очнуться, оторваться от нахлынувших мыслей и вернуться к настоящему.

– О том, что я не готова повторить мамину судьбу, – призналась девушка в порыве откровенности. – Так странно: пока Ром был рядом, мне казалось, что он меня душит своим постоянным вниманием, тем, что опекает со всех сторон. А сейчас… Мне его не хватает, папа! Я по нему соскучилась. Раньше мне ни с кем не приходилось расставаться, кроме бабы Маши. Никогда не было так, что щемит в груди и хочется бежать, ехать, лететь туда, где он. Когда умерла мама – это было другое...