Отрабатывай долг, девочка!

— Я бы не назвала это мусором, — сначала подумала, что он имеет в виду состояние вещей. И только потом поняла, что суть была не в этом.

— Я бы на твоем месте вообще рот не раскрывал, ты редко говоришь что-то стоящее.

Прищурив глаза, Осман посмотрел на меня как грязь под своими ногами, а после, протянув ладонь, многозначительно на меня посмотрел.

— Верни то, что не вернула.

— Ты о чем? — внутри меня все похолодело. Какие еще долги он собирался мне приписать?!

— Постоянно удивляюсь как хорошо тебе удается роль идиотки, а потом вспоминаю, что это не игра, — злобно усмехнувшись он сделала ко мне шаг, и я тут же отшатнулась от него.

Не выдержав очередного оскорбления, моя рука непроизвольно дернулась. Раньше, чем я успела осознать то, что делала, я залепила ему звонкую пощечину.

Он не дернулся с места. Как смотрел на меня, так и продолжил впиваться взглядом. Только в глазах промелькнуло что-то темное и страшное, — мой приговор.

А потом буквально за одну секунду его рука протянулась ко мне и пальцы сжались на моем горле с такой силой, что я не смогла даже вдохнуть. Осман приблизился настолько близко, что его дыхание начало обжигать кожу на моем лице.

— Послушай меня, девочка, я могу смешать тебя с грязью. Могу превратить твою жизнь в ад. Тебе не поможет ни твоя сестра, ни ее муж. Даже отец не сможет тебя спасти. Твоя семья и так сейчас на грани фола и если сестра не начнет шевелится, то твое будущее это обслуживать мужиков в забегаловках. Не советую меня злить, иначе я ускорю этот процесс.

Прорычав это мне в лицо Осман ослабил хватку. Зайдясь в диком кашле до слез, я всё-таки смогла из себя выдавить:

— Что тебе от меня нужно? — я по-прежнему не понимала ничего, но готова была отдать все, лишь бы он оставил меня в покое.

— У тебя есть то, за что я размажу тебя по стенке, как надоедливую муху. Ты не вернула мне ЭТО с тем барахлом, что превратила в хлам. И я очень надеюсь, что ты не потеряла дорогую мне вещь, потому что, если это ТАК….

Его пальцы, сжавшись на моем локте, дернули меня вперед вбивая в свое тело.

— Я сделаю так, что проклянешь день нашей встречи.

— Я так делаю каждый раз, когда вижу твое лицо…

— Лгунья, — усмехнувшись он посмотрел на меня так, что у меня сперло дыхание, — когда ты меня видишь твое тело дрожит, — его пальцы как будто специально касаются кожи на моей руке и скользят вверх, — уверен твое нижнее белье уже намокло, в прошлый раз я в этом убедился, — он говорил ужасные вещи, которые заставляли меня краснеть, но почему то я не могла ему ничего ответить…

Его вторая рука, скользнув по моей спине, прикоснулась к волосам, а после, резко намотав их на кулак, дернула мою голову так, что я с визгом посмотрела в его глаза.

— В твоих глазах я видел ревность в прошлый раз, сейчас вижу ненависть, смешанную с желанием, кого ты пытаешь обмануть, девочка? — он, наклонившись ниже, практически дотрагиваясь губами моих губ…, - я вижу тебя насквозь.

Его губы прикоснулись к моим… такие горячие и жесткие. Такие властные и бескомпромиссные. Они не целовали нежно. Сейчас я вообще сомневалась в том, что такой мужчина был хоть от части способен на что-либо, кроме грубости. Своими прикосновениями он словно пожирал, вгрызался в меня и лишал воли.

Мое тело и правда дрожало в его руках. Я не могла ему сопротивляться. И даже подумать боялась, что стало этому причиной. Правильнее всего было убедить себя в том, что это был страх. Это оправдание полностью устраивало мой мозг. Потому что другой вариант ответа, почему мое тело мне не подчинялось, был по всем параметрам диким.

Его язык скользил по моим губам, но мне чудом удалось их не распахнуть. Не поддаться так быстро. Вот только для Османа не было никаких преград. Резкое движение рукой и мою голову прострелила адская боль. Губы, распахнувшись, выдали стон, а мужчина, воспользовавшись ситуацией, нырнул языком в мой рот….

— Сладкая… трусиха…

Теперь мое тело дрожало, и я совершенно точно знала этому причину. Вспоминало прошлые поцелуи. И… сдавалась. В общем, делало то, что делать было категорически нельзя.

Еще не хватало начать стонать, чтобы окончательно опозорится, но тут мужчина углубил поцелуй и…

Предательский стон.

— Слабачка, — усмехнулся и, прикусив мою нижнюю губу зубами, причиняя намерено боль, слегка отодвинулся. Прикасался своим лбом к моему, но больше не целовал. А меня это окончательно вывело из равновесия. Факт того, что сделал он это все специально. Только чтобы мне что-то доказать. Унизить. Растоптать. Показать кто заправлял ситуацией…

Но вот только Осман не учел одного… Я не любила проигрывать!

Глава 8

Одно слово. Ему стоило произнести одно слово, чтобы моментально меня отрезвить. Привести в чувства. Довести до бешенства и заставить его возненавидеть в тысячу раз больше, чем я ненавидела его до этого.

— Я слабачка? — переспросила, не в силах поверить своим ушам. Мужчина как будто нарочно выводил меня из себя. Как будто ему нравилось питаться моими эмоциями, которые в его присутствии состояли из гнева, раздражения и еще… чего-то необъяснимого. Пока что.