Отрава входит в меню

— Это только временно, — сказал я ей. Я взглянул на мои часы. — Еще нет полуночи. Если я заставил вас осознать, что это не продукция Бродвея, а также и не ТВ, и что чем дольше откладывается расплата, тем хуже будет для каждой из вас, то тогда я вам помог. — Я встал. — Пойдемте. Я не скажу, что мистер Вулф сможет сделать это одним щелчком пальцев, но он может удивить нас. Он много раз удивлял меня.

— Хорошо, — сказала Нора. Она поднялась. — Пойдемте. Это становится слишком мучительно. Пойдемте.

Я не собираюсь сказать, что это было то, за чем я пришел. Я полагаю, что это было сделано моим языком. Если я приеду с этой бригадой, и Вулф уже пошел спать, то он, почти наверняка, откажется играть. Если даже он еще не лег, то мог отказаться работать просто, чтобы дать мне урок, так как я не следовал его инструкциям. Эти мысли пронеслись в моей голове, когда вскочила Пегги Чоут, и Кэрол Эннис начала вставать с кушетки.

Но мои страхи были напрасны. Борьба с Вулфом всегда безуспешна. Дверь в другом конце комнаты, которая была приоткрыта, неожиданно распахнулась, и там стояла двуногая фигура с плечами, они почти равнялись дверному проему.

Я узнал сержанта Перли Стеббинса из Манхэттенского бюро по расследованию убийств. Он двинулся вперед, гаркнув:

— Я удивляюсь на вас, Гудвин. Эти леди должны немного поспать.

Глава 6

Конечно, я был обезьяной. Если бы тем, кто подшутил надо мной, был Стеббинс, я полагаю, я бы подскочил к окну и выпрыгнул из него. Упасть на тротуар с высоты четвертого этажа было бы достойным концом для обезьяны, и это было бы даже не хуже, чем жить, будучи обманутым Перли Стеббинсом. Но ясно, что это было сделано не им. Это была Пегги Чоут, или Нора Ярет, или же обе. Перли просто принял приглашение прийти и послушать.

Поэтому я сохранил спокойствие. Сказать, что я был весел, было бы преувеличением, но я не завизжал и не стал рвать на себе волосы.

— Приветствую, — сказал я сердечно. — И милости прошу. Я удивлялся, почему вы не присоединились к нам, вместо того чтобы стоять там в темноте.

— Еще бы! — Он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки и остановился. Затем повернулся. — Вы можете успокоиться, леди. — И повернулся снова ко мне. — Вы находитесь под арестом за препятствование ведению следствия. Пойдемте.

— Минуточку. У вас впереди целая ночь. — Я повернул голову. — Конечно, Пегги и Нора знали, что этот герой находится там, но я…

— Я сказал пойдемте, — гаркнул он.

— А я сказал минуточку. Я собираюсь задать пару вопросов. Я не думаю сопротивляться аресту, но из-за долгого пребывания на коленях у меня в ногах судорога, а если вы торопитесь, вам придется меня нести.

Я огляделся.

— Я хотел бы знать, все ли знали. Вы, мисс Джаконо?

— Конечно, нет.

— Мисс Морган?

— Нет.

— Мисс Эннис?

— Нет, я не знала, но я думаю, что вы знали. — Она вскинула голову, и блеснул пшеничный шелк. — Это было унизительно. Сказать, что вы хотите помочь нам, чтобы мы заговорили при подслушивании полисмена.

— И после этого он меня арестовывает.

— Просто сцена.

— Я бы хотел, чтобы это было так. Спросите ваших приятельниц Пегги и Нору, знал ли я, только я полагаю, вы не поверили бы им. Они знали и не сказали вам. Вы бы лучше подумали все обо всем, что вы сказали. О'кей, сержант, судорога прошла.

Он на самом деле хотел взять меня под руку, но я пошел, и он этого не сделал.

Я открыл дверь в холл. Конечно, он пропустил меня вперед, чтобы спуститься вниз на три этажа. Ни один фараон с его умом не стал бы спускаться с лестницы впереди опасного преступника.

Когда мы спустились на тротуар, и он велел мне повернуть влево, я спросил:

— Почему не наручники?

— Кривляйтесь, если вам хочется, — проворчал он.

Он взял такси на Амстердам-авеню и, когда мы были уже внутри и ехали, я заговорил:

— Я думал о законах, о свободных и тому подобном. Возьмем, например, незаконный арест. И возьмем препятствование проведению следствия. Если человек арестован за препятствование проведения следствия и выясняется, что он этого не делал, делает ли это арест незаконным? Я хотел бы знать больше об этом законе. Я полагаю, мне придется спросить адвоката, Натаниэль Паркер должен знать.

Напоминание о Паркере, адвокате, которого в случае надобности использует Вулф, дошло до него. Ему приходилось видеть Паркера в действии.

— Они вас слышали, — сказал он, — и слышал я, и я сделал несколько заметок. Вы вмешались в расследование убийства. Вы им цитировали полицию, вы так сказали. Вы рассказали им, что думает полиция и что она делает, а также, что собирается делать. Вы играли с ними в игру с этими кусочками бумаги, чтобы показать им точно, как это представляется. Вы пытались вынудить их рассказывать вам вместо полиции, и вы собирались взять их к Ниро Вулфу, чтобы он мог вытянуть из них все, и у вас даже не было оправдания, что Вулф представляет клиента. У него нет клиента.

— Неверно. Есть.

— Какого черта у него есть. Назовите ее.

— Не ее, его, Фриц Бренер. Он в ярости, потому что приготовленная им еда была отравлена и убила человека.

— Очень удобно иметь клиента, живущего прямо в доме.