Отрави меня собой

Артём резко выдохнул, и, ослеплённый страстью и первобытным желанием, не видел дороги. Руководствуясь лишь памятью, отнес девушку в свою спальню. Уложил на кровать и даже не заметил, как сорвал с ее джинсы и обувь. Не владея собой, в клочья разорвал ее трусики.

— Сумасшедший, — опалила она своим дыханием его ухо.

— Прости, Оля, не могу больше сдерживаться, — гортанно рыкнул он.

И даже не потрудился снять с себя брюки — просто спустил их вместе с боксерами. Сильной рукой развел бедра Ольги в стороны и ласково огладил внутреннюю поверхность, медленно приближаясь к заветному месту. Взор его метнулся к лицу Ольги. Она раскраснелась и часто дышала, хваталась за его руки, требуя к себе внимания, а он некоторое время дразнил чувствительную точку между ее ног и, получив желаемый отклик, улыбнулся. Склонился к ее груди, обвел языком одну сморщившуюся вершинку, потом другую. Проделал цепочку чувственных поцелуев к животу и вернулся к губам. Одним яростным толчком ворвался в ее немного тугое лоно, застыл на мгновение и едва слышно застонал. Оперся на локти и посмотрел в глаза девушки — один глаз ее стал черным, зрачок второго расплылся по всей радужке, ноздри ее взволнованно трепетали, губы были призывно приоткрыты. Глаза Оли сверкали, а Артёму казалось, что горит его сердце.

Медленно вышел и резко наполнил ее снова на всю длину, выбив из ее горла тихий вскрик и ощутив остроту ее коготков на своих лопатках. Когда ее лодыжки обвили его талию и сцепились за спиной, он расценил это как призыв к действию. Почувствовал, как все преграды между ними рухнули. Первобытные инстинкты возобладали над ними двоими, подчиняя своему бешеному ритму, погружая в мир необузданного желания и страсти, где двое пили друг друга, не в силах утолить жажду, мучившую их тела долгое время, и слившиеся, наконец, в единое целое…

Когда всплеск первого дикого, агрессивного желания уступил место нежности, началось неспешное изучение друг друга. Именно тогда время и остановило свой бег.

Артём жадно дышал Ольгой, вбирая в себя ее запах и ее вкус. Замысловатые, невидимые глазу, но вполне ощутимые, узоры, которыми он с помощью губ, языка и рук покрывал ее кожу, вызывали жаркий шепот Ольги. Она неустанно повторяла его имя, лаская его слух, открывалась ему, летела навстречу его ласке и не забывала дарить ему ответную.

Обоюдная обжигающая страсть уступала место пронзительной нежности, неспешность сменялась напористостью и нетерпением. Только жадные поцелуи, чувственные ласки и прикосновения царили в это время. Движения сливающихся воедино тел, чутко улавливающих порывы двух сердец, срывали с губ тихие стоны и вскрики. То было время двух путников, долго шедших навстречу друг другу, истосковавшихся по любви и, наконец, обретших целебный источник, припав к которому забыли обо всем на свете. Двое кутались в материю, сотканную из нитей нежности, страсти, трепета, восторга и ликования, и ничто в мире не могло оторвать их друг от друга. Ни одна сила не могла стать препятствием двоим любить друг друга до тех пор, пока напряжение не выстреливало и не наступало долгожданное высвобождение, наполнявшее разгоряченные тела сладкими спазмами удовольствия. Слова не имели значения, важными и жизненно необходимыми оказались прикосновения. Истинные чувства двоих отражались во взглядах, проникающих в души и сердца, улыбках, даримых только им двоим, жарких объятиях и ощущениях невероятной близости. И не существовало ни преград, ни условностей. Только двое. Только Артём и Оля…

За окном было уже светло, но солнце еще не вставало.

Оля подняла голову, отбросила назад распущенные волосы и обвела взглядом комнату. Тут же почувствовала, как краска заливает ее щеки. В помещении царил настоящий бардак: одежда и ее клочки разбросаны, одна подушка и покрывало валялись на полу, стул опрокинут. Она потянулась и не сумела подавить счастливой улыбки. Тело ее приятно ломило, между ног слегка ныло, но ныло так… классно! Оля облизала губы. Артём. Его массивное тело грело ее спину. И именно он был источником тепла рядом. Источником невероятной нежности и безумной страсти, надежности и надежды, любви и счастья. Ее личного счастья.

— О, Господи, — простонала она хрипло, едва ворочая языком, — что здесь было?! И сколько раз всё это было?

Рука, обнимающая ее, напряглась, притягивая к себе еще ближе, прижимая еще теснее. Возбужденный голос зашептал на ухо:

— Много, Оля. И хочется еще, — легкий поцелуй обжег кожу на шее, и опустился на лопатку, порождая искры тока, жарко рассыпавшиеся по каждой клеточке и снова сосредоточившиеся в низу живота.

Оля повернулась, встретилась взглядом с его глазами и улыбнулась. Обхватила рукой его шею и потянулась к губам. Ответом ей послужил жадный, словно не утоливший за эту ночь жажду, рот, прижавшийся к ее рту. Долгий поцелуй, и крепкие объятия снова пробудили дремлющее желание.