Отравленная жизнь

Иван рисовал долго. Солнце давно уже перешло на другую сторону неба, тени сместились со своих полуденных мест и протянулись через лужайку. Было очень душно. Лариса изредка обмахивала пылающее лицо лопухом – своим любимым летним веером. Она устала, но пощады не просила. За два часа позирования девушка успела передумать о многом.

Мать считала ее легкомысленной, а сестра говорила, что Ларка пороху не выдумает, умок у нее легонький. Лариса с ней не спорила. Но и дурочкой себя не считала. Девушка задумывалась о себе и окружающих людях, о самой жизни куда серьезнее и чаще, чем могли подумать ее родные. Что с ней происходит сейчас, она толком не понимала. Но хорошо усвоила одно – она хочет увидеть Ивана еще раз.

И не один раз. Ей хотелось видеть его как можно чаще. «Влюбилась я или нет – какая разница? С ним хорошо. На его месте другой бы решил, что я его клею, раз попросила остаться на даче вдвоем. Я бы сейчас уже отбивалась от парня на каких-нибудь дровах. А этот? Поцеловал два раза, а теперь рисует. Нет, с ним можно хорошо лето провести… А там… Кто знает? Может, буду ему в часть открытки „С Новым годом!“ посылать?»

– Скажи, – Лариса вытянула ноги и со вздохом потянулась, – ты скоро закончишь мой портрет?

– А? – Он поднял отсутствующий взгляд и вдруг опомнился:

– Черт, ты же солнечный удар получишь! Все, хватит! Я тебя специально посадил на солнце, чтобы лицо осветить. У тебя, понимаешь, такое лицо, что оно яркого света не боится.

Он собрал папку, сложил походную табуретку и этюдник в мешок. Лариса упрашивала, чтобы он показал портрет, но Иван наотрез отказался:

– Тебе не понравится.

– А, так ты все-таки этот… – разочарованно протянула девушка. – Абстракционист?

И тут он захохотал. Отвернувшись от нее, согнувшись в три погибели, парень отмахивался и твердил:

– Нет, нет, не бойся… Черт, как ты это смешно сказала!

Успокоившись, он пояснил, что портрет находится в начальной стадии, что он хочет написать Ларису в красках, маслом на холсте, и на этот раз никаких экспериментов с материалами ставить не будет.

– Хочу, чтобы портрет жил долго, – заявил он. – А когда экспериментируешь, никогда не знаешь, сколько протянет такая картина.

– Значит, ты еще должен меня рисовать? – Из его рассуждений на живописные темы Лариса уловила самое главное для себя.

– Конечно. И желательно – как можно скорее. –Он тряхнул свой мешок и с сожалением заметил, что теперь-то Денис ни за что их сюда не отвезет.

– Да уж, после того, как его сегодня отшили! – подхватила Лариса. – Думаю, что он вообще к нам никогда не сунется!

Но она ошиблась. Вечером, когда она вернулась в Москву и встретилась у гастронома с Викой, сестрами было решено, что они соврут родителям. Договорились, что расскажут, будто только сейчас обе вернулись с дачи, Денис высадил их около гастронома и поехал домой. Однако врать вовсе не понадобилось. Они переступили порог собственной квартиры и сразу же услышали голос Дениса. Девушки растерянно переглянулись. Такой поворот событий они не предусмотрели.

– В чем дело? – тревожно спросила мать, разглядывая их с ног до головы, будто ища каких-то видимых повреждений. – Что у вас случилось? Денис говорит, что вы поссорились.

– Зачем же он тогда сюда явился? – проворчала Вика.

– Тише! – испуганно одернула ее мать. – Иди на кухню и прежде всего извинись.

– Но, мам, ты даже не знаешь, что случилось, а требуешь, чтобы я перед ним извинялась! – возмущенно и очень громко сказала Вика.

Лариса радостно ее поддержала:

– И вообще, его сюда никто не приглашал!

Она осеклась, увидев Дениса. Он стоял на пороге кухни, небрежно уперев руки в бедра, – в своей любимой позе киногероя. Загорелый, плотный, очень коротко остриженный – совсем не по моде того года, как сейчас вспоминала Лариса. А вот одет, как всегда, модно и со вкусом – бежевые брюки, свежая рубашка стальною цвета, с короткими рукавами, плетеные кожаные туфли. Что, в конце концов, было неприятного в этом человеке? Лариса не понимала. Она знала одно – когда ей приходится подавать ему руку, когда он чмокает ее своими мясистыми губами, ей хочется завизжать, будто на руку вскочила крыса.

– Нет, это я должен извиниться, – очень любезно сказал Денис, слегка поклонившись девушкам.

Поклон был ироничный, но мама этого не заметила. Она залепетала, поглядывая то на дочек, то на гостя:

– Нет, нет, Денис, они еще глупые девчонки, особенно Лариса… Лара, иди к себе в комнату. Не путайся под ногами.

Девушка с удовольствием исполнила этот приказ.