Отравленная жизнь

Женщина посмотрела на нее с такой ненавистью, что Ларисе стало страшно. И главное – что она ей сделала? Эту женщину Лариса видела впервые. Пожилая, простоватая, скромно одетая, в расстегнутом коричневом пальто. Задыхаясь, ловя воздух губами, женщина сказала, что теперь видит – ее обманули.

Теперь она не будет молчать, пойдет в милицию.

– Да что случилось? – Лариса прижалась к стене. Она уже всерьез испугалась.

– Он жил с моей дочерью, – наконец прошептала та. – Она пропала. Два года назад, летом, в июле. Два года! Где она?

– Я не знаю. – Лариса все больше убеждалась, что имеет дело с сумасшедшей – Вы лучше его спросите. Он сказал, что она от него сама ушла.

Уехала!

– Он убил ее, убил, чтобы отвязаться! – вдруг закричала та прямо в лицо Ларисе. – Чтобы жениться на тебе!

– Ну что вы… – Лариса попыталась подняться по лестнице, но женщина схватила ее за подол шубы и дернула к себе:

– Не пущу! Сейчас пойдешь со мной в милицию!

Куда вы дели мою дочь?! Он врет, что она уехала!

Куда?! Два года от нее ни слова!

И вдруг она выпустила Ларису и побежала вниз.

Девушка смотрела ей вслед, задыхаясь от страха. Вечером, когда она рассказала мужу об этой встрече, тот фыркнул, а через минуту заметил, что по этой бабе давно дурдом плачет.

– А в самом деле, куда делась ее дочь? – спросила Лариса, уже ложась спать. – Ты говорил, что она уехала? Куда?

Денис ничего ей не ответил и выключил свет.

Через несколько минут, прислушавшись к его дыханию, жена поняла, что он спит. Она лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, и думала о женщине, которую никогда не видела. О молодой женщине, которая жила с Денисом до того, как он женился. Которая считала себя его женой и даже, возможно, носила обручальное кольцо. У Дениса не осталось ни одной ее фотографии, ни единой тряпки… Когда Лариса впервые вошла в эту квартиру, ни одна мелочь не указывала на то, что здесь жила молодая женщина. Все было тщательно прибрано, мебель отполирована, ящики для белья пусты. Комната, где стояло трюмо, была похожа на гостиничный номер, из которого только что выехал постоялец. Лариса решила про себя, что именно в этой комнате жила та женщина. К чему мужчине такое огромное зеркало и полочки для косметики? Только через полгода после свадьбы, прибираясь, Лариса залезла за батарею щеткой с длинной ручкой.

И наряду с комьями пыли извлекла оттуда сиреневые трусики, отороченные кружевами. Наверное, их повесили сушиться на батарею, а потом, когда они высохли и упали в щель, про них забыли. Лариса ничего не сказала мужу об этой находке. Она выбросила трусики, заметив только, что они вполне пришлись бы ей впору. Даже имени той женщины она не знала. Но быть может, его знала Вика?

Новый год сестры с мужьями встречали у родителей. Когда до полуночи осталось несколько минут, поднялась страшная суета. Обнаружили, что шампанское еще не вынули из холодильника, а бокалы нужно мыть. Лариса вытащила их из серванта, а Вика, повязав передник, встала к раковине.

Сестры остались на кухне одни, и Лариса решила задать давно мучивший ее вопрос:

– Скажи, Денис ничего тебе не рассказал о своей любовнице? Из-за которой вы поссорились тем летом? Я имею в виду – ничего конкретного? Я пока узнала только, что официально они женаты не были.

Сестра вздрогнула, и послышался мелодичный звон разбившегося хрусталя. Вика посмотрела на осколки, попыталась вынуть их из раковины, но Лариса ее остановила:

– Брось, порежешься! В следующем году уберем!

Ты хотя бы имя ее знаешь?

– Зачем тебе это? – сдавленно спросила Вика.

– Нужно. Я имею право знать, как ее звали.

– Спроси у него сама.

– Ну… – Лариса уклончиво покачала головой. – Предпочитаю окольные пути. Он не любит о ней говорить.

Вика склонилась над раковиной, ополоснула под струей воды уцелевшие бокалы и принялась перетирать их полотенцем. Она никуда не торопилась, хотя до боя курантов оставалась одна минута, не больше.

Когда Лариса хотела взять у нее бокалы и бежать с ними в комнату, сестра неожиданно заговорила.

Она сказала, что ссора вышла из-за пустяка. Что, когда они с Денисом ушли на даче за занавеску и начали там целоваться, усевшись на старый топчан, Вике показалось, что сидеть неудобно. Она улучила момент, отстранила Дениса и вытащила из-под себя белую босоножку без каблука, заляпанную грязью, с порванным ремешком. Она бы отбросила находку в угол, но тут обратила внимание, что босоножка необтоптанная на подошве, совсем новенькая, несмотря на испорченный ремешок. Она сверкала белым лаком, и фасон был самый последний. От старой хозяйки дома такая вещь остаться не могла.

– Очень маленькая нога была у этой женщины. – Вика говорила быстро, щеки у нее лихорадочно пылали. – Тридцать пятый размер, как у ребенка. У мамы – тридцать девятый, у нас с тобой – тридцать седьмой. Я спросила Дениса, чья босоножка. Он вырвал ее и вскочил с постели. Стоял посреди комнаты, а лицо у него было такое, будто…

Из комнаты послышались возмущенные крики, а сквозь них донесся бой кремлевских курантов.

– Ну, прозевали Новый год! – Лариса растерянно посмотрела на бокалы. – Бежим, выпьем со всеми!