Отравленные клятвы (ЛП)

— Но, — говорит он, его голос внезапно становится твердым. — Я приму ее как невесту.

ЛИЛЛИАНА

Поначалу я думаю, что неправильно его расслышала. Я не могу понять. Невеста? Моя голова кружится от замешательства. Это не имеет смысла. Я чувствую себя ошарашенной, прикованной к своему месту в комнате, мои колени слабеют от шока.

Я не та девушка, которая выходит замуж за наследника Братвы. Мой отец… никто. Я и сама никто. Я не могу предложить ему ничего, кроме того, что было предложено сегодня вечером, а кроме этого, у меня нет никакой ценности. Это урок, который преподают мне с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы понимать. Нет причин, по которым такой мужчина, как он, захочет жениться на мне.

Мой отец выглядит пораженным, но склоняет голову:

— Это неожиданная честь, — удается ему. — Если это то, чего ты хочешь…

— Так и есть, — резко говорит Николай, обрывая его. — И пока она доставляет мне удовольствие, твоя голова останется нетронутой. Как и ее.

Я смотрю на отца Николая. Его лицо старательно ничего не выражает, и мое сердце колотится от ужаса, когда я думаю, что он думает о предложении сына. Он не может быть доволен этим. Даже я знаю, насколько это необычно и как нелогично.

Я не понимаю, зачем Николаю это делать.

Я подготовила себя, насколько это было в моих силах, к перспективе ночи с Паханом. Я пыталась подготовиться к тому, что бы это ни было. Я успокаивала себя, снова и снова, напоминанием, что, если я выживу, у меня будет свобода, когда все это закончится. Это была сделка, которую мне обещали. Моя девственность, ради жизни по моему выбору, когда я больше не буду нужна мужчине, которому меня отдали.

То, что предлагают сейчас, это не свобода. Это постоянная тюрьма.

— Нет. — Мои руки сжаты в кулаки, слово с трудом вырвалось из меня сквозь панику. — Нет. Я не выйду за тебя замуж.

Мгновенная реакция моего отца и Пахана, обрушилась на меня в один ужасающий момент, напоминая мне, какой ошибкой это было. Пахан смотрит на меня, на его лице смешаны гнев и неверие, а мой отец делает шаг вперед, ярость пылает в нем, когда он поднимает руку, чтобы ударить меня.

— Встань на колени перед теми, кто лучше тебя, девочка, — шипит он. — И будь благодарна за то, что они тебе дают.

Его рука прокладывает дорожку в воздухе к моей щеке, готовая опустить меня на пол прежде, чем у меня появится шанс повиноваться, но Николай оказывается рядом до того, как может быть нанесен удар, его широкая рука простирается, чтобы схватить руку отца. Он сжимает пальцы моего отца в кулак, окруженный своими, и я вижу, как на лице моего отца вспыхивает боль от силы его хватки.

— Дайте мне побыть с ней минутку, — рычит Николай, и прежде, чем кто-либо успевает ответить, он кладет руку мне на талию и отводит меня в конец комнаты, подальше от других мужчин.

— Тебе нечего бояться, зайчонок, — тихо говорит он, и это странное прозвище звучит странно хрипло на его губах. — Но и пытаться отказываться тоже нет смысла. Я женюсь на тебе, но я не причиню тебе вреда. Тебе не нужно этого бояться.

Я смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать. Я заглушаю звук за плотно сжатыми губами, заглушая его.

— Ты женишься на мне, это уже причиняет мне боль, — говорю я ему, слова выдавливаются с трудом. — Ты не можешь причинить мне боль. Причиняет боль, то кто ты есть.

Он не улыбается. При этих словах его лицо становится жестче, а рука сжимается на моей талии.

— Отказа не будет, Лиллиана, — повторяет он, и снова звук моего имени в его тяжелом голосе с акцентом вызывает во мне прилив тепла, который не имеет смысла. — Ты выйдешь за меня замуж, даже если мне придется приказать охранникам вести тебя к алтарю и держать там, пока я произношу за тебя твои клятвы.

У меня приоткрывается рот. Я ничего не могу с этим поделать. В его словах есть порочная уверенность, которая заставляет меня чувствовать себя… странно. Я не понимаю, что происходит.

— Почему ты хочешь жениться на мне? Почему? — Шепчу я, глядя на него снизу вверх и борясь одновременно с желанием попытаться убежать и желанием прижаться к нему.

Кажется, что оба желания могут быть одинаково опасны, но я принимаю только одно.

Его рот сжимается, а другая рука ложится на мою талию, когда он наклоняется, притягивая меня к себе. Сквозь слои ткани между нами я чувствую его твердую фигуру у своего таза, предупреждение о том, что должно произойти. Думаю, я буквально, и вынужденно глотаю очередной взрыв истерического смеха.

— Потому что, маленький зайчонок, — шепчет он мне на ухо, его дыхание согревает меня — Я хочу сам определить зону твоей ловушки.

Ловушка.

Это, безусловно, то, что я чувствую прямо сейчас. После того, как Николай отстранился от меня, ведя меня туда, где ждут наши отцы, было решено, что мы поженимся через две недели. Почему именно столько времени и к чему такая спешка, я не знаю.

Ничто из этого не имеет смысла.