Отравленные клятвы (ЛП)

Марика садится напротив меня и, протянув руку к деревянной панели, открывает ее. Я вижу сухой лед и маленькие бутылочки шампанского и апельсинового сока. Она достает два бокала, протягивает один мне, пока сама готовит мимозу, а затем разливает нам.

— Возможно, ты не чувствуешь особого праздника, — объясняет она, — но так или иначе это снимет напряжение.

Я снова вижу этот намек на сочувствие в ее глазах и смотрю на маленькую бутылку шампанского. У меня никогда не было возможности пить так. Мне никогда не разрешали. Волна бунта захлестывает меня, и я думаю, почему бы и нет?

Не то, чтобы Николай сказал мне, что я не могу пить. И кого это вообще волнует? Что он может сделать со мной, чего еще не было сделано или не будет сделано очень скоро? Моего отца здесь нет, чтобы сказать мне "нет", и я больше не принадлежу ему. К черту все. Я принимаю "мимозу" и делаю большой глоток.

Шампанское разливается по моему языку. Оно сухое и терпкое, со сладостью апельсинового сока, и я почти уверена, что это один из лучших напитков, который я когда-либо пробовала.

— Тебе нравится? — Марика улыбается мне, и я понимаю, что ей нравится… знакомить меня с новыми вещами.

Она, кажется, рада, что у нее появится сестра или подруга. Это заставляет меня чувствовать себя немного виноватой за то, как холодно я к ней отношусь. Она не виновата, что мой отец готовил меня к продаже ее семье, или что ее брат принуждает меня к нежелательному браку. В конце концов, ее, вероятно, тоже заставят это сделать.

— Потрясающе, — говорю я ей, и она улыбается. — Действительно потрясающе.

— Ну, здесь этого добра много, если захочешь еще. — Она опрокидывает свой бокал, осушает его, а затем чокается с моим. — За то, чтобы потратить деньги моего брата.

Три мимозы внутри к тому времени, как мы добираемся до бутика для новобрачных, мир становится немного размытым по краям, и я чувствую себя немного более способной справиться с тем, что ждет меня впереди, пока. Когда мы заходим внутрь, я вижу стену из белого шелка и кружев, окружающую меня, и я чувствую, как у меня сводит живот.

— Я не могу этого сделать, — шепчу я Марике, как будто она мое доверенное лицо, а не часть плана врага, и она снова бросает на меня сочувственный взгляд.

Боже, я ненавижу осознавать, что меня жалеют.

— Ты можешь. — Она похлопывает меня по руке. — В конце концов, нам всем приходится с этим сталкиваться. Я уверена, что скоро подойдет моя очередь.

За исключением того, что я не должна была этого делать! Я хочу накричать на нее. Я не дочь влиятельной семьи, рожденная с такой судьбой. Я должна была получить свободу. Я должна была отбыть только небольшой срок, а не пожизненное заключение.

Хотела бы я знать, почему это происходит со мной.

Марика разговаривает с одной из девушек, симпатичной брюнеткой с жизнерадостной улыбкой на лице.

— А! госпожа Нарокова. Мы ждем вас. Вы с госпожой Васильевой, пройдите со мной, пожалуйста.

Она отводит нас обратно в отдельную гардеробную, уже заполненную образцами платьев. Вокруг трехстороннего зеркала расставлено несколько розовых бархатных стульев, стойка с поясами и вуалями, а также барная тележка с креплениями для мимоз.

— Не стесняйтесь наслаждаться, — говорит брюнетка, я вижу табличку с именем, на которой написано Анита, она указывает рукой на барную тележку. — Я вернусь через минуту, Дениз сама поможет вам сегодня.

Через несколько минут я узнаю, что Дениз, владелица бутика, что, полагаю, имеет смысл, поскольку я выхожу замуж за Васильева. Я не сомневаюсь, что ей сообщили, сколько денег, вероятно, будет потрачено здесь сегодня. У меня были сомнения по этому поводу, но сейчас, когда шампанское бурлит в моей крови, я начинаю задаваться вопросом, какое здесь самое дорогое платье и понравится ли оно мне.

— Посмотри на это. — Дениз лучезарно улыбается мне. — Анита уже приготовила для тебя комнату. Посмотрим, понравится ли тебе что-нибудь из этого, а если нет, у нас есть для тебя гораздо больше эксклюзива, чтобы все примерить. Не стесняйся, дай мне знать, и я принесу это для тебя.

Пока она говорит, я понимаю, что она имеет в виду, и почему остальная часть магазина пуста. Сначала я просто подумала, что у нас первая встреча за день, но потом до меня доходит, что магазин для нас закрыт. Это частное назначение. Я буквально управляю бутиком.

Зачем он это делает?

Я не понимаю. Я вообще не могу понять его мотивов жениться на мне, но вот так баловать меня? В этом нет никакого гребаного смысла. Он мог бы послать своего личного помощника сообщить кому-нибудь мои размеры, выбрать что-нибудь и сказать мне, чтобы я это надела. Я совсем не понимаю Николая Васильева, и чем больше я это осознаю, тем больше я его боюсь. Я не могу бороться с тем, чего не понимаю.