Отравленные клятвы (ЛП)

— Тебе придется ждать, пока ад не замерзнет, — огрызаюсь я, не отрывая взгляда от городских огней за окном. — Я уже говорила тебе. Я знаю, что ты собираешься меня трахнуть. Ты не можешь заставить меня хотеть этого.

Он хихикает, проводя кончиками пальцев по моей шее сзади. Моя кожа покрывается мурашками от его прикосновения, и он снова смеется, низко и мрачно.

— О? Разве я не могу?

— Здесь холодно.

— Конечно. — Его пальцы скользят ниже, играя с верхней пуговицей моего платья. — Чем скорее ты покончишь с этим и ляжешь в постель, тем скорее мы сможем все разогреть.

Первая кнопка расстегивается. Еще одна, и еще. Его пальцы скользят по моему позвоночнику с каждым разом, все ниже и ниже, и я чувствую, как мою кожу покалывает, а дыхание перехватывает. Я лгу, мне совсем не холодно. Моя кожа горит от жара, незнакомые ощущения покалывают мою плоть, когда она обнажается понемногу. Внезапно я очень боюсь, что проиграю битву даже раньше, чем я изначально опасалась.

Я ненавижу Николая Васильева всем своим существом. Я ненавижу. Но каким-то образом он заставляет меня так легко реагировать на него.

Когда платье расстегнуто до поясницы, он протягивает руку вверх, осторожно снимая бретельки с моих плеч, его пальцы обводят мои ключицы, верхнюю часть плеч, когда он отодвигает шелк. Драпированный вырез опускается, задевая мои напрягшиеся соски, когда оно соскальзывает, и я слышу его низкий стон удовольствия, когда платье опускается на мои бедра.

— Под ним так мало. И все для меня.

— Линии под платьем все испортили бы, — съязвила я, отчаянно желая испортить момент, не дать ему увлечь меня своим хриплым голосом, звук которого обволакивает меня и заставляет хотеть раствориться в нем.

— Это было бы позором. — Его руки проникают под шелк к моим бедрам, пальцы скользят к пояснице. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови, отказываясь делать что-либо, что могло бы заставить его подумать, что мне это нравится. Я отказываюсь ахать, отказываюсь стонать. И затем я чувствую, как его пальцы обхватывают открытые бока платья. Его губы касаются раковины моего уха, костяшки пальцев вдавливаются в кожу моих боков.

— Я все равно собирался испортить платье, зайчонок.

А затем он срывает его.

Оно легко расстегивается на спине, пуговицы разлетаются по ковру, когда остальная часть платья разваливается, падая к моим ногам. Я остаюсь стоять в одних кружевных стрингах, с моих губ невольно срывается вздох, сердце колотится в груди. Николай хватает меня за талию и поворачивает лицом к себе.

Его взгляд темный и бурный, наполненный похотью, которая пугает меня и одновременно разгорячает мою кровь. Я не хочу, чтобы это возбуждало, но в нем есть какой-то магнетизм, прекрасная жестокость, которая угрожает утащить меня вниз, как подводное течение, и я изо всех сил пытаюсь удержать голову над водой, когда он притягивает меня к себе.

Он все еще полностью одет, если не считать пиджака и галстука, которые он снял, когда брал свой напиток. Я чувствую себя более уязвимой, чем когда-либо, почти обнаженной, когда он притягивает меня ближе, убирая одну руку с моей талии, чтобы взять пальцами за подбородок, не давая мне отвести взгляд.

— Я не собираюсь позволять тебе закрыть глаза и торопиться с этим, зайчонок, — бормочет он. — Ты будешь помнить каждую секунду сегодняшнего вечера.

Почему? Я так отчаянно хочу спросить об этом, но не могу заставить свой рот произнести слово. Я вообще не могу заставить себя что-либо сказать. У меня перехватывает горло, и когда его рука скользит в мои волосы, его кулак запутывается в них, когда он притягивает мой рот к своему.

Виски. Это было виски в стакане. Я ощущаю его вкус на его губах, когда он прижимает их к моим, его кулак прижат к моему затылку, когда он целует меня. Это не нежный поцелуй. В нем нет ничего нежного или романтичного, но я чувствую, как сильно он хочет меня, какой тяжелой рукой он все еще сдерживает свое желание.

— Просто сделай это, — шиплю я, отрывая свои губы от его. Между нашими губами нет ничего, кроме дыхания, я не могу отойти дальше этого, не с его рукой, запутавшейся в моих волосах. — Нет смысла делать из этого большую постановку. Все это…

— …это то, что я хочу, — заканчивает он за меня, другая его рука сжимается на моей талии, сильно притягивая меня к нему. Я чувствую толстую, твердую длину его эрекции под брюками от костюма, горячо прижимающуюся к моему обнаженному бедру, всего лишь тонкая полоска кружева между ним и мной, ничего, что могло бы защитить меня. — Я хочу не торопиться, Лиллиана. Я хочу, чтобы ты почувствовала все, что я собираюсь с тобой сделать. Каждое прикосновение… — его рука на моей талии скользит вверх по позвоночнику. — Каждый поцелуй. — Его губы снова касаются моих, его пальцы теребят мои волосы, когда он откидывает мою голову назад, его рот находит край моей челюсти, опускаясь еще ниже к гладкой коже моего горла. Я чувствую прилив желания, когда его язык касается мягкого местечка прямо под моим ухом, прокладывая дорожку ниже, и мою кожу покалывает под его губами.