Отравленные корни (СИ)

Наблюдаю, как по его коже расползаются чернильные разводы. Снова. Почему-то вспоминается сказка, услышанная в Гленже. О мальчике, который собирался убить дракона, несколько лет мучившего его родную деревню. Он взял копье и отправился к логову монстра, сообщая всем встречным, что убьет его. А люди отвечали, что это невозможно. Вместо убитого родится новый дракон. Уже родился. Мальчик только отмахивался. А когда победил ящера, понял, что все встречные были правы. Дракона нельзя убить, потому что тот, кто победил, занимает его место…

— Я лучше, — говорю тихо, с трудом разжимая пальцы. — Я отпущу его. В Гленж. Там у него будет другая жизнь. Виттор сдержит слово. Такую клятву нельзя нарушить.

Теперь, когда эмоции не застилают глаза, я понимаю, что наставник был прав. Пусть мне больно, пусть внутри все горит огнем, но если именно я — причина того, что Анджей может стать темным… Я отпущу его. Отпущу.

— Нет! — Ивар вскидывается, и уже его пальцы сдавливают мне горло. — Идиотка! Жалкая тварь! Ты должна вернуть его!

Улыбаюсь, ощущая глубинное злорадство и пробуждающееся торжество. Если он так хочет этого, я никогда не пойду у него на поводу.

— Нет… — с губ срывается только хрип. — Ни за что…

Лицо мужа превращается в уже знакомую мне оплывшую маску, с которой срываются черные капли.

— Тогда, я заберу тебя с собой, — булькает он и впивается поцелуем в губы…

…Просыпаюсь мгновенно. Вот только легче не становится. Тело горит и одновременно сотрясается в ознобе. Голоса нет, пошевелиться не могу. Полный паралич. Неудобная поза на боку, которую даже нельзя изменить, перед глазами все плывет. Самое ужасное, когда плавишься от боли и не можешь ее облегчить. Даже закричать. Сквозь шум крови доносится странный грохот, чьи-то крики. Меня отрывает от пола, переворачивает на спину. Вокруг становится совсем темно, я не вижу, кто находится рядом. И даже уже ничего не слышу. Только нарастающий гул, смутно похожий на агонизирующий стук сердца. А затем все обрывается…

Прихожу в себя в больничной палате. Яркий свет режет глаза, пытаюсь прикрыться от него рукой и теряю сознание…

Следующее пробуждение там же. Свет уже приглушен, поворачиваю голову, чтобы осмотреться. В кресле рядом, свернувшись в позе эмбриона, спит Марька. Хочу позвать ее, но снова уплываю…

Сквозь темноту мне слышатся чьи-то голоса, кажутся прикосновения. Будто чьи-то руки гладят лицо и волосы. Невнятный шепот. И привкус горечи на губах…

Третий раз вижу Илея, склонившегося надо мной и осторожно колдующего. Пальцы обеих рук шевелятся, перебирая тонкие нити. Нет, я не вижу, просто знаю, что примерно этим он и занят. Заметив мой взгляд, целитель прекращает свое занятие.

— Очнулась… Цвета различаешь?

— Вроде бы… — сиплю, с трудом узнавая собственный голос.

Он пододвигает кресло и садится рядом, жестом останавливая мою попытку оторвать голову от подушки.

— Тебе пока лучше лежать и даже не думать о чем-то большем.

— Что со мной?..

— Остановка дыхания, множественные разрывы капилляров и сосудов, — он осторожно обхватывает мое запястье и начинает считать пульс. Через полминуты отпускает и кладет руку на место. — Слетела привязка на сына.

— Что?

Смутно вспоминаются объяснения Виттора, мои метания и сон.

— Магия — не только ритуалы и обряды. Когда о чем-то не знаешь, не можешь сопротивляться, или же наоборот работает пассивная защита. Для мелких сглазов она хороша, но более крупные вещи сдержать не может, особенно если они всего лишь усиливают природные законы. Тебя настроили на защиту ребенка. На то, чтобы ты всегда находилась рядом с ним, а если не могла по каким-то причинам, то все равно бы стремилась. Камера из амбирцита блокировала магию, и зов немного ослаб, печать запретила использование лишь твоих собственных сил, но не тех воздействий, что уже находились в ауре. И как только ты покинула тюрьму…

— Привязка начала работать…

Мой сон в первую же ночь. Мысли о сыне. Страхи. Напряжение. Глупый побег с места нападения. Мне только намекнули на возможный исход, а я уже сорвалась с места. Идиотка…

Я все помню. И до сих пор испытываю отголоски боли и тоски, но… Накал схлынул. То, что раньше казалось катастрофой, не стало подарком или чудом, но уже не выглядит невосполнимой потерей. Анджей жив. Здоров. Он далеко от меня, но самое важное — он далеко от темных. И пусть даже просто в пику им, но Совет не допустит, чтобы до потенциального наследника князя кто-то добрался. Его будут охранять. Беречь. И на него не повлияют Абсолюты.

Смириться тяжело. Принять такое тоже. Я не верю светлым до конца, но… Но все же становится легче.

— Мне разрешат его увидеть?

— Не сразу. Такие связи не рвутся окончательно с первого раза. Любая ваша встреча может спровоцировать новый виток, — он смотрит мне в глаза. Спокойно. Уверенно. Твердо. Я верю. С большим трудом, но верю. — Нужно подождать. За ним будет присмотр. Няни, воспитатели. Можешь передавать ему подарки, письма. Ему прочитают. Тебе регулярно будут сообщать о его состоянии. Здоровье, занятия, портреты. Если удастся — снимки.