Отравленный пояс (и)

— В прежние времена, когда наука ещё не стояла на таком высоком уровне, как ныне, — сказал он, — на каждой подводной лодке команда обзаводилась обычно белыми мышами, так как их более нежный организм скорее воспринимал влияние вредной атмосферы, чем организм моряков. Ты, моя дорогая, должна здесь играть роль этой белой мыши. Я опять пустил газ, и ты, наверное, почувствуешь себя лучше.

— Да, мне стало легче.

— Может быть, мы теперь набрели как раз на надлежащий состав смеси. Как только мы установим, на сколько времени хватает нам определённого количества кислорода, мы будем также знать, сколько нам осталось жить. К сожалению, мы израсходовали значительную часть первого баллона на наше оживление.

— Не всё ли равно? — спросил лорд Джон, который стоял у окна, спрятав руки в карманы. — Если нам суждено умереть, то нет ведь смысла отдалять смерть. Ведь не верите же вы в возможность спасения?

Челленджер, улыбаясь, покачивал головою.

— Не считаете ли вы в этом случае более достойным самому спрыгнуть в бездну, чем ждать, чтобы тебя столкнули в неё? Если уж нам надо умереть, то я стою за то, чтобы мы остановили газ и открыли окна.

— Конечно, — смело сказала жена профессора. — Послушай, Джордж, лорд совершенно прав, так поступить лучше.

— Я против этого энергично возражаю, — перебил её с раздражением Саммерли. — Если смерть придёт, мы умрём. Но предупредительность по отношению к смерти представляется мне нелепою и ничем не оправданной затеей.

— Что думает по этому поводу наш юный друг? — спросил Челленджер. 

— Я за то, чтобы дождаться конца.

— И я решительно поддерживаю это мнение, — сказал он.

— В таком случае и я, конечно, становлюсь на его сторону, — воскликнула его жена.

— Ну, ладно, я ведь только поставил вопрос на обсуждение, — сказал лорд Джон. — Если вы хотите ждать кончины, то я последую вашему примеру. Это будет, бесспорно, очень интересно. Много у меня было на веку приключений, и я был очевидцем столь же многих сенсационных вещей, но этот конец моего странствия земного, наверное, превзойдёт всё остальное.

— Если допустить, что существует посмертная жизнь…— заговорил Челленджер.

— Смелое допущение! — воскликнул Саммерли.

Челленджер взглянул на него с немым укором.

— Итак, допуская, что посмертная жизнь существует, — повторил он весьма учительским тоном, — никто из нас не способен сказать заранее, какая нам представится возможность наблюдать материальный мир из так называемой духовной сферы. Даже самому упрямому человеку, — при этом он посмотрел на Саммерли, — должно быть ясно, что покуда мы сами состоим из материи, нам легче всего наблюдать материальные явления и судить о них. Только потому, что мы ещё будем ждать несколько оставшихся нам часов, нам представится возможность унести с собою в будущую жизнь ясное представление о самом грандиозном событии из всех, какие, насколько мы знаем, совершились в мире или во вселенной. Я считал бы нелепым поступком сократить хотя бы на минуту столь изумительное переживание.

— Я такого же мнения, — воскликнул Саммерли.

— Принято единогласно! — сказал лорд Джон. — А знаете ли, этот бедняга, ваш шофёр, который лежит во дворе, поистине совершил сегодня свою последнюю поездку. Не следовало ли бы нам сделать вылазку и втащить его сюда?

— Это было бы явным сумасшествием! — закричал Саммерли. 

— Вы правы, — заметил лорд. — Ему, видно, уже нельзя помочь, и даже пусть бы мы сюда вернулись живыми, понадобилась бы непомерная трата кислорода. Но посмотрите вы только: везде под деревьями валяются мёртвые пташки!

Мы поставили четыре стула перед широким низким окном; жена Челленджера продолжала сидеть на диване с закрытыми глазами. Я ещё помню, как у меня было такое жуткое и странное чувство, — вероятно, под влиянием спёртого, гнетущего воздуха, которым мы дышали, — словно мы сидим в четырех креслах партера, в первом ряду, и смотрим последнее действие мировой драмы.