Отравленный трон

— Я не могу, господин! — Голос пажа от паники стал похож на писк летучей мыши. — Я должен доставить послание, добрый сэр. Отпустите меня!

— Для кого послание?

Ребенок оглянулся в ужасе. Стражники уже начали приближаться, но, наверное, на его взгляд, слишком медленно. Он сдался:

— Вольноотпущеннику Гаррону, сэр, за общинным столом. Это крайне важно. Пожалуйста, отпустите меня!

Кристофер ослабил хватку, от удивления выпучив глаза. Маленький паж тут же попытался дать деру, но Винтер успела схватить его за полу:

— Это и есть Кристофер Гаррон, дитя. Передай ему свое послание!

Паж застонал от разочарования и страха:

— Нет, леди! Вольноотпущенник Гаррон, простолюдин! За общинным столом! Ну пожалуйста, добрая леди, прошу вас, это так важно! Лорд Рази сказал, что есть духу!

Кристофер привстал, и Винтер увидела ужасный гнев, настоящую лютую ярость на его лице. Ее испугало это выражение, а паж и подавно съежился перед новой страшной угрозой. Юноша проговорил, повышая голос:

— Я и есть вольноотпущенник Гаррон, мышонок. А теперь передай свое Богом проклятое послание!

Стража почти добралась до их мест, но прежде маленький паж внимательно всмотрелся в задержавшего его человека Волосы, миндалевидные серые глаза и, наконец, руки. Руки, конечно, убедили его окончательно. Ребенок всхлипнул и повалился Кристоферу в ноги:

— О, мой лорд! Простите меня! Я опоздал!

Стражники выглядели сконфуженными и удалились, потому что было явно, что паж нашел именно того, кого искал.

Кристофер рывком поднял мальчишку на ноги и встряхнул.

— Говорю, я не твой лорд, малыш! Что за послание? С моим лордом Рази все в порядке?

— Лорд Га… господин вольноотпущенник Гаррон… Лорд Рази послал меня… чтобы я…

Глаза пажа были полны слез, и Винтер задумалась, насколько трудно растрогать Кристофера. Он смотрел в упор на малыша с единственным желанием — услышать послание.

— Чтобы предупредить… чтобы вы не… О, мой лорд! Он сказал передать — не принимайте ни от кого приглашений пересесть за стол лордов! Ему нужно, чтобы вы присматривали за обеими частями зала!

Кристофер, чертыхаясь, отшвырнул пажа и уставился на проход между рядами. Винтер на секунду показалось, что он сорвется и побежит в королевские покои. Но юноша повернулся к маленькому посыльному, снова схватил его за грудки и прорычал:

— Скажи лорду Рази, что уже поздно! Скажи, что некому больше присматривать за общинным столом. Спроси его, что мне делать. Ты слышишь, малыш? Спроси, что он прикажет мне делать!

С этими словами он швырнул пажа вверх по проходу, так что тот пролетел первые несколько футов и пробежал остальные.

Винтер сидела вполоборота, глядя, как Кристофер провожает взглядом мальчика, спешащего к дверям. Больше для него в зале ничего не существовало, и Винтер озарило. Это было как яркий луч света, осветивший Кристофера и полностью преобразивший его в глазах девушки.

Кристофер Гаррон здесь не из-за чего-то, что он хочет и может получить. Его манит не роскошь, не еда, даже не женщины. Теперь Винтер знала, почему Рази убеждал Кристофера прийти. Потому что это его друг. Он преданно любит Рази, а Рази доверяет ему. Доверяет свою спину, безопасность, саму жизнь.

Глядя на лицо Кристофера, Винтер узнала в его выражении себя. Понимание, что каждый из них согласен отдать свою жизнь за Рази, и испугало ее, и успокоило в равной мере.

Кошмарная трапеза

Пажу не удалось передать сообщение Рази. Как только его фигурка выскользнула за двери, они распахнулись и в зал начали входить советники из королевского кортежа. Винтер видела малыша, очень смущенного тем, что ему не удалось выполнить поручение, — он прижался к стене, пока мимо проходили фигуры в черных мантиях.

Что-то было совсем не так, это и дураку ясно. Первые шестеро советников, вошедшие в зал, выглядели ужасно: неуверенные, съежившиеся, на лицах — смесь страха и гнева. Идущие за ними стражники не столько охраняли, сколько подталкивали советников, как стадо баранов, загоняя их в пиршественный зал. У Винтер внезапно пересохло горло, когда она заметила, что у солдат с копий сняты кожаные чехлы и острия в боевой готовности.

Медленно, не глядя, она дотронулась до руки Кристофера, мягко потянув вниз.

— Сядь, Кристофер, — сказала очень тихо. — Сядь и не делай никаких резких движений.

Их глаза встретились, его ярость столкнулась с ее натренированным самообладанием. Девушка чуть качнула головой и выдержала взгляд:

— Поверь мне, Кристофер, сейчас не время действовать!

Он все-таки сел, и они оба повернулись к двери смотреть, как развиваются события, бессильные что-либо сделать.

Следующим в дверях показался отец Винтер, и теперь был черед Кристофера успокаивающе придерживать ее за руку. Юноша ничего не сказал и даже не смотрел, но сжал пальцы так крепко, что Винтер поморщилась от боли. Он держал ее руку, пока к ней не вернулась осмотрительность, хотя боль на лице скрыть не удалось.