Отражаясь в тебе

Вдобавок к случившейся трагедии выяснилось, что большой, уютный, красивый дом семьи Архиповых оказался заложен. Он ушёл одному из коммерческих банков в счет уплаты долгов по кредиту, взятому для погашения исков к клинике. Егор частным образом пытался помочь своей любимой Настеньке спасти её дело и детище её отца — медицинский центр Чадушева.

Варя, понимая, что Светлана Михайловна одна в том доме жить не будет, а сама она не сможет вернуться туда, где когда-то дружная и любящая семья Чадушевых — Архиповых провела немало счастливых дней, убедила мужа не выкупать его у банка. У их молодой семьи жилье имелось, а бабушка с огромным удовольствием переехала жить в двухкомнатную квартирку, доставшуюся Варе от бабушки отца, Агриппины Александровны Архиповой, её любимой мамушки Пины.

Из большого дома женщины забрали только самое ценное для них, включая дневники, фотографии и архивы семьи.

Если о смерти родителей Варя переживала как любящая дочь, то отношение к гибели семьи Архиповых Морозова — старшего для всех, кроме Михаила и Евгении Аверьевны, стало огромной неожиданностью. Для поиска виновных мужчина нанял лучших детективов страны, объявил просто баснословное вознаграждение тому, кто прольёт свет на произошедшее. Премия за помощь в раскрытии преступления распространялась на любые лица, и в том числе на тех, кто проводил это расследование официально. К огромному сожалению, даже «золотые слитки» Морозова к разгадке гибели Архиповых так и не приблизили. Вскоре следствие забуксовало и затихло. Морозов рвал и метал, угрожал, бил во все колокола. Однако даже это не помогло сдвинуть с места колесо сыска.

Вскоре, потеряв веру в благополучный исход проводимого поиска, мужчина перестал есть, пить и спать. Единственное, на что его теперь хватало, так это употребление крепкого алкоголя в своем кабинете. Обрюзгший и плохо соображающий, с белками глаз, затекшими кровью, Морозов, вскоре практически перестал выходить из своей норы.

Миша разрывался: собственная работа, страдающая от потери любимых родителей Варя, невменяемый отец и его бизнес одновременно свалилось на молодого человека. Однажды, не выдержав, он попытался достучаться до агонирующего в личном горе, как-то разом постаревшего отца.

— Пап! Ну хватит пить, — попросил он. — Я выдыхаюсь на своей работе, а ещё на мне теперь твой бизнес. В конце концов, у меня на руках жена, потерявшая своих любимых родителей…

Мужчина уставился на Михаила осоловевшими от многодневной беспробудной пьянки глазами. Пытаясь сфокусировать на нём взгляд, он потер трясущимися руками заплывшие гноем глаза. Разглядев, наконец, кто перед ним, схватил сына за шею и, подтянув к себе, уткнулся лбом в лоб.

— Мишка! — простонал он, обдав того парами пропитавшего его насквозь алкоголя. — Мишка! Её больше нет… нет…

И он заплакал, растирая пьяные слёзы по щекам. Молодой человек, у которого сердце сжималось от того, что он сейчас видел, наверное, чуть ли не первый раз в жизни обнял отца, понимая его чувства.

— Мишка! Ты только найди того, кто убил её… А я собственными руками удавлю эту падлу. Я тебе, сын, клянусь! Шкуру с него ещё с живого сниму… Убью того, кто это сделал! — бормотал он, обдавая Михаила, помимо запаха алкоголя, миазмами своего давно немытого тела.

— Они не только её убили, — стучал он в свою грудь, облаченную в измятую и залитую спиртным рубашку. — Они и меня убили! Зачем мне жить, когда я теперь не могу видеть её, не могу говорить с ней?… Зачем?… Я так и не сказал ей о своей любви…

Морозов — старший всё говорил и говорил, неся при этом чушь: о том, как он мог быть счастлив с той, которую у него отняли; как он мог любить её, а ему не позволили это сделать. И Михаил понял, что его отец сам себе больше не принадлежит. В его пьяном бреду все перемешалось: реалии и мечты.

Чтобы как-то успокоить начавшего бушевать отца, он пообещал.

— Пап, я буду искать. Мы вместе будем искать, ведь теперь это дело чести нашей семьи. Найти того, кто лишил Варю родителей, а тебя любимой.

Услышав слова сына, Александр Маркович посерьезнел.

— А ты прав! Хватит хлебать это пойло… Прости меня, сынок! Я всю жизнь учил тебя тому, что оказалось пустышкой, ложью. Я только теперь понял, что потратил годы на пустое… А она ушла, так и не узнав, как я её люблю…, береги, свою любовь. Глотку зубами перегрызай, но своё никому не отдавай.

Глава 52

Первые дни после трагедии Варя жила словно на автопилоте. И если днем у неё ещё была возможность отрешиться от произошедшего, поневоле окунаясь в бурлящую вокруг неё жизнь, то по ночам все страхи, живущие в её израненном сердце, вылезали из своих потаенных уголков, не давая натянутым как струны нервам отдыха, наваливая бессонницу на хрупкую, словно тончайшее стекло, психику девушки.