Отражение

– Господи, Есеньюшка! – Из сна меня выдергивает взволнованный голос бабушки. И я мысленно стону. Ночь была ужасной и долгой, и просыпаться я не хочу, а еще наивно предполагаю, что хуже быть уже не может. Дура.

– Что случилось, ба? – сонно интересуюсь я, не теряя надежды, что от меня отстанут, и я смогу еще немного полежать. Уснуть уже не получится, я знаю.

– Андрей… – срывающимся голосом произносит бабушка. А я, наконец, разлепляю глаза и недовольно смотрю на нее. В сердце замирает, когда я замечаю на ее загорелых щеках слезы.

– Что с Андреем? – спрашиваю я, окончательно просыпаясь и присаживаясь на кровати.

– Он… – бабушка сглатывает. Прикрывает на миг глаза и срывающимся голосом произносит. – Он… утонул, Есеньюшка…

– Что? – шепчу немеющими губами, сильнее сжимая в руке телефон, который всю ночь провалялся рядом со мной на подушке.– Он же плавает как рыба. Он не мог утонуть!

– Его… – бабушка не таясь плачет, а мои глаза сухие. Я просто не осознаю происходящее. – Его нашли сегодня утром под утесом. Тело прибило к берегу…

Я не могу ничего сказать. Телефон вибрирует в руке сначала один раз, потом еще, но я не открываю. Какое мне дело до сообщений, которые падают в него. В нем есть лишь одно важное. То, которое мне послал Андрей в три ночи, и то которое я проигнорировала.

«Ты нужна мне, Карамелька» последний прощай от моей первой, трагически закончившейся любви.

Понимание случившегося приходит позже, через машину полицейских у дома моего парня, через мигом осунувшихся его родителей, через восковое лицо Дэна, которого я вижу через окно, но подойти не могу, как и прийти на похороны Андрея. От одной мысли о том, что увижу гроб с его телом у меня, начинается истерика. Я предаю тогда себя, любовь, друзей и бегу в холодную Москву. Наш самолет взлетает тогда, когда маленькая церковь не может вместить всех желающих проститься с Андреем. Там нет только меня – не хочу видеть его мертвым. И даже шесть лет спустя не могу найти ответ на вопрос: «А если бы я тогда поборола обиду и гордость и ответила на это сообщение, он остался бы жив?»

Я не чувствую слезы, а когда замечаю мокрые дрожки из-под солнечных очков поспешно вытираю щеки. К счастью, Игорь Дмитриевич сосредоточен на дороге, а я до этого момента смотрела в окно. Он ничего не замечает, а я стараюсь взять себя в руки.

Когда мы останавливаемся перед современным зданием бизнес-центра, выдыхаю с облегчением. Папа Дэна проводит меня внутрь и выписывает временный пропуск. А я и не думала, что тут все так серьезно. Охрана, пропускной пункт и двадцать четыре этажа.

– Спасибо, что подвезли. Сама бы я не попала.

– Ты бы позвонила Денису, и он бы тебя провел, – отечески улыбается Игорь Дмитриевич. – Мальчики всегда были на все готовы для тебя, – с легкой грустью замечает он, и я снова едва сдерживаю слезы. Хорошо хоть солнечные очки не сняла. В помещении они смотрятся глупо, но лучше, чем покрасневшие глаза. Ненавижу этот город.