Отражение

Трубка снова легла на рычаг. Я выпрыгнул на свежий воздух и оглянулся. Парень стоял на том же месте, недоуменно глядя на таксофон. Потом он, как во сне, взглянул на часы, встрепенулся и побежал назад, в бездну подземного города, туда, где живет Смерть.

* * *

Я сидел и смотрел на Дмитрия. Стоит ли говорить, что он был абсолютно уверен в своем одиночестве. Он думал, сидя на стуле и поджав колени к подбородку, рубашка выскочила из брюк и безвольно повисла, выглядывая на свет божий из-под полы пиджака, галстук расслабившись перекинулся через шею и фривольно скосился влево, руки прижимали колени к груди, защищая сердце и, может быть, душу от этого безумного мира, один из тапочек валялся на полу, другой же раздумывал, прыгать ли ему с такой высоты, цепляясь из всех сил за выступающий палец. Былого подчеркнутого чувства общественной значимости не было и впомине. Он сидел так долго, и просидел бы еще несколько часов, если бы не мое лаконичное замечание: "У тебя в четыре часа деловой ужин. Ты не забыл?". Он кивнул, думая о своем:"Я убил его".

Глава пятая.

После ужина Дмитрий довольно потирал руки. В принципе, он получил хороший подарок на Новый год - контракт, обещающий приносить стабильные прибыли следующие тысячу дней, по меньшей мере. Историю с Дэном он попытался выкинуть из головы, хотя бы на время. Пустяк, какой-то сумасшедший, вот и все. Несмотря на это, где-то из глубины души я подначивал его, лишний раз уверяя, что это правда. Дошло и до того, что перед его глазами встала картина подземного города и визжащая над развороченным трупом женщина в лиловом чепце. Да, Диму он достать не мог. Дома сообщили, что он ушел еще вчера и не звонил, его личный номер не отвечал, автоответчик на модеме просил оставить всю необходи.... Как будто она ему еще понадобится!

Секретаршу, женщину лет сорока, работавшую еще при его отце, он отпустил и теперь сидел в кресле, наследном кресле главы компании.

Офис мог бросить пыль в глаза кому угодно. Даже видавшие виды клиенты, они же не знали о прежное отцовской практике, поражались утонченноти и едва випирающему богатству обстановки. Все было построено в лучших традициях преуспевающих компаний - ничего лишнего, как впрочем и недостающего. Отец знал, как "загработать" денег (милый афоризм, также доставшийся в наследство от знаменитого предка), и как их с толком потратить. Все было переведено в недвижимость, драгоценности для жены и прочую чушь, призванную сохранять деньги от инфляции.

Новая волна воспоминаний нахлынула неожиданно. Поплыли перед глазами выгона. Таганрог. Новая фамилия. Тогда, в 1997-м они начали считать минуты до окончания добровольной ссылки. После шикарного особняка в ближнем Подмосковье, квартиры в Царском Селе Москвы, двух BMW в додземном гараже, приходилось довольствоваться комнаткой на чердаке, а вовсе не пентхаузе.

Отец с матерью составляли хорошую парочку - ему было престижно иметь в женах королеву подиума и он купил ее, ей нужны были деньги и она купилась. Я был единственным и случайнам. Когда меня обраружили, было уже поздно делать что-то безопасное и решили не рисковать.

Рождение мое держалось в тайне. Если б стало известно, что фотомодель залетела - ее контрактами можно было бы оклеивать сортир.

А так - она пропала из виду на некоторое время, как бы отдыхая близ острова Ява, потом меня отправили в частный пансион и она снова вернулась на ринг preta-porte.

Пансионы типа нашего огораживались от мира выской стеной, километрами сплошных лесных насаждний, полками охраны и прозвищами "правительственная дача" в народе. Рядом текла река, но на которой я за всю свою сознательную жизнь видел только одну лодку, принадлежавшую хозяину пансиона. Детей там было немного. Иногда были слышны крики новорожденных, музыка с веранды (хозяйка любила играть на ройяле), говорок китайца из открытого окна. Ровесников мне нашлось только двое. Нас собирали в классной комнате и преподавали языки и начальные дисциплины. Родители приезжали раза два в месяц, так что для меня они были тетей да дядей.

В это время бизнес отца процветал. Наработав достаточно опыта и денег, через подставных лиц, которых после этого посадили, был куплен завод. Никто не знал хозяина, но бывший директор сразу слетел за халатность, а на его место сел "наш старый друг".

Однажды меня разбудили ночью. Повар-китаец пришел сообщить, что нужно срочно одеться и выйти на лужайку перед домом. Это, честно говоря меня не удивило, потому как я еще следом не проснулся, но сделал, как было велено. Перед домом я увидел отца с матерью. Она держалась за его плечо и плакала. Бледное лицо, не покрытое гриммом, блестело от слез. Я подбежал к ним, а за мной семенил повар с чемоданами. Отец подхватил меня на руки и посадил в машину. Следом быстро села мама. Отец уже сидел на переднем сидении. Машина тронулась. Я оглянулся, глядя через заднее окно на дом. На том месте, где была наша машина уже горели фары нового автомобиля.

Это был побег.

Мне только исполнилось 7 лет.