Отражение

— То есть ты не удержишь наследство?

— Нет, — едва слышно ответил Аскольд.

— А Юлия?

— Уже удержала.

— Но ты хочешь отомстить…

Это было так по-первородному: безудержно глупо и кроваво. Смерть ради гордыни, которую он называет справедливостью и которой прикрывает слабость. Бессмысленная бойня, а потом — ещё одна. И ещё. И запах крови на промозглых улицах смешается с острым привкусом соли. Город свихнётся, но поскольку он зимой всегда немного не в себе, этого никто не заметит. А весной трупы лягут на дно, и довольный баал Тагар выгонит ослабевших некромантов на Московский проспект…

Но девушка Лена, которую в Отражении звали Порча, плевать хотела на лишения, готовые обрушиться на питерских любителей покопошиться в мертвечине. Поэтому она не стала говорить Аскольду то, о чём подумала, а усмехнулась:

— Ты платишь мне за то, чтобы я убивала.

И с независимым видом спрятала озябшие руки в карманы джинсов.

На Большую Конюшенную пришла осень, и после обеда ветер стал таким холодным, словно задул с кладбища.

Молодой Александер внимательно посмотрел на своего телохранителя и вдруг спросил:

— Почему ты согласилась пойти со мной?

— Если повезёт и я отрежу Виктору голову, то обрету авторитет и смогу создать свой клан, — ответила Порча.

— А если не повезёт, он отрежет голову тебе, — напомнил Аскольд.

— Разве когда-то было иначе?

И молодой Александер вдруг понял, что его слабость не в том, что он плохой некромант. А в том, что он предположил, будто «может быть иначе». Что игра может оказаться «не всерьёз» и ему разрешат пересдать, или вернуться к сохранённой копии… А ему не разрешат. Не позволят. И он будет играть теми картами, которые у него есть, до конца, каким бы этот конец ни был.

Молодой Александер понял и с огромным трудом удержался от бегства.

Вместо этого он буркнул: «Нам пора», они сели в машину и направились на Вознесенский проспект, в известный ресторан, расположенный в центре, в таком месте, где схватка вызвала бы грандиозный скандал. Жители Отражения не любили демонстрировать свою суть публике, и столик в «Перкорсо» был некоторой гарантией того, что встреча пройдёт мирно. Правда, татуированные руки Порчи, открывшиеся, когда она стянула и швырнула на диван кожаную куртку, вызвали сомнения у метрдотеля, но Аскольд шепнул: «Рок-звезда», и проблема была улажена.

Юлия приехала почти вовремя, в сопровождении невысокого, абсолютно лысого мужчины, одетого, как и хозяйка, во всё чёрное. Порча определила в нём Поднятого, и когда Ромеро заказал себе лишь бокал негазированной воды, поняла, что не ошиблась. И внутренне подобралась, поскольку сражаться с Поднятыми удовольствие ниже среднего, они быстры, как волколаки, но при этом не чувствуют боли.

— Рада тебя видеть, Аскольд, — томно произнесла вдова Александер, усаживаясь.

— Неужели?

— Не веришь в мои добрые чувства?

— Отец верил, — угрюмо бросил Аскольд. — И что получилось?

— Он был счастлив до самой смерти, — мягко ответила Юлия, но отбрила, словно острейшим клинком.

«Один — ноль», — оценила про себя Порча.

— Давай не будем обсуждать гибель отца? — предложил Аскольд.

— Разве не за этим ты приехал?

— Я…

— Где ты был всё это время?

— Учился.

— Могу я узнать, чему?

— Рисованию, — неожиданно рассмеялся Аскольд. — Хочешь, напишу твой портрет?

— Боюсь, это встанет мне слишком дорого.

— Хорошо, что ты боишься.

— Какой же ты ещё малыш.

В её устах это слово прозвучало гораздо мягче, чем в грубых репликах Тагара, но от того обиднее: в отличие от волколака, Юлия не насмехалась над сыном покойного мужа, а определила его. И эта разница привела Аскольда в неистовство.

Но он сдержался и ровно произнёс:

— Меня интересует наследство.

— Сколько золота ты хочешь?

— Меня интересует титул.

— Дождись, когда умрут оба родителя.

— Моя мать давно в могиле.

— Милый, твоя мать я, — а вот сейчас в голосе Юлии прозвучала насмешка. Но очень, очень тонко. — Юридически.

— Ты мне не мать, — негромко, но зло, ответил Аскольд. — Ты — шлюха, которую отец подобрал на улице.

Если молодой Александер хотел разозлить мачеху, то у него не получилось. И ледяное спокойствие Юлии показало, что своей выходкой мужчина унизил себя, а не её.

— Важно не то, кем я была, а то, кем стала, — произнесла Юлия, и Порча мысленно поаплодировала её железной выдержке. — И кем станешь ты, мой маленький принц.

— Принцы становятся королями, — хрипло сказал Аскольд.

— Далеко не все, — покачала головой Юлия и поднялась, оперевшись на руку Романа: — Увидимся, маленький принц. И советую подумать, сколько золота ты хочешь: в третий раз я его предлагать не буду.

* * *

Облака явились днём.

Андрей и Марси вернулись в город, пообедали, а затем отправились на «стандартную туристическую прогулку», как про себя называл этот маршрут Андрей: погуляли по Дворцовой, перешли на Васильевский, собираясь добраться до крепости, но задержались на Стрелке, разглядывая наползающие с залива тучи, одна из которых разродилась дождём. К счастью, Андрей позаботился о зонтике, и они, обнявшись, остались на Стрелке, глядя, как питерское небо поливает водой питерский камень.