Отражение бабочки

Он чудом не попал в руки полиции, но там остались его отпечатки… Это ничего не значит, в любой квартире много разных следов, его никто никогда не свяжет с этой женщиной, Элизой. Облегчения эта мысль не принесла. Не свяжет? Он же догадался про женщину из двадцать третьей квартиры, значит, и про Элизу догадаются… Тот, манерный, который приходил к нему первым. Хотя какая разница? Догадается, не догадается — не суть важно, упекут его за убийство одной Ларисы или за убийство обеих. Он тонет, и ему, похоже, уже не выкарабкаться. Мама всегда говорила, что он в отца, которого почти не помнил. Тот был фаталистом до неприличия! Любая трудность — ах, трагедия, ах, что будет, ах, все против меня, сложил лапки, и на дно. Мама была борцом… Сницар улыбнулся и подумал, что ему очень ее не хватает. И Штольца не хватает. Он сказал как-то: «Я не даю бесплатных советов, но тебе, как другу, дам: держись от нее подальше, а то пожалеешь!» Он мог бы рассказать ему… Нет! Его крест, ему нести.

Крик из коридора привлек его внимание, и он прислушался. Крик повторился, он услышал возбужденные голоса. Нина! Вернулась! Он выскочил из кабинета. Это была не Нина. На полу около палаты билась в конвульсиях и кричала сестричка Тоня, а вокруг суетились дежурный врач, пожилая медсестра Ниловна и санитар Андрей, тощий жилистый мужчина. Из дверей палат выглядывали перепуганные больные.

— Что случилось? — спросил он, подходя.

— Похоже на истерический припадок, — сказал врач. — Ничего, мы сейчас ее успокоим. Изнуряют себя диетами, а потом чертей видят.

— Она увидела крысу, — сказала Ниловна. — И ну кричать, она их ужас как боится. Я сама боюсь их до смерти.

— Крысу? Откуда у нас крысы?

— Какие крысы, чего ты несешь! — бухнул басом Андрей. — Были мыши, я сам травил. Крысы! Ну бабы!

— Она кричала — крысы! — настаивала Ниловна. — Все слышали. Крыса! — вдруг завопила она, отскакивая, тыча пальцем в угол, где стоял большой фикус. — Крыса! Черная! А-а-а! Вот, вот она!!

Она вдруг закатилась диким хохотом. Лицо ее было перекошено от ужаса, изо рта потекла слюна.

— Какая крыса! — завопил санитар. — Нет здесь ничего! Совсем с ума посходили? Где крыса? Где? Да что же это творится? Дурдом!

— Уведите ее! — приказал Сницар. — Андрей, отнеси Тоню в сестринскую. Откройте окна, включите везде свет.

— Пожалуйста, все вернитесь в свои палаты, мы сейчас во всем разберемся, — обратился он к возбужденным больным.

Те стали неохотно расходиться.

Через несколько минут все было закончено и наступила относительная тишина. Сницар с Андреем прошли по всем помещениям в поисках крысы, причем санитар был вооружен топориком с пожарного стенда. Никаких следов животного, вызвавшего переполох, они не обнаружили.

— Да ни хрена она не видела! — бурчал Андрей. — Замуж девке пора, вот крысы и лезут из головы! А Ниловна от старости совсем свихнулась! Ходит, вынюхивает, цепляется, что выпил, спирт у нее пропадает. Крысы им! Откуда у нас крысы, я же мышей потравил, а крыс не было. Ну, дуры! А вообще, они все какие-то…

Он покрутил пальцем у виска:

— Повариха утром в обморок грохнулась, Маргарита Алексеевна меня вообще не узнала, идет, я попросил отгул, она смотрит и молчит, а потом вдруг как побежит!

Отпустив Андрея и попросив его бдеть и присматривать, Сницар зашел в палату Нины. Кровать ее была застелена, на тумбочке стояла знакомая сумка, на полу валялась раздавленная черная заколка с блестящими камешками — видимо, Тонина. Что же с ними происходит? Наваждение какое-то, честное слово!

* * *

— Как насчет накинуть? За риск. — Он стоял, упираясь плечом о дверной косяк. — До сих пор поджилки трясутся. И менты! Соседи вызвали…

— Хорошо, обсудим, — сказала Ванесса. — Ты его не убил?

— Обижаешь, волшебница, я его слегка приложил… А что было делать? Он книжку нашел и стал листать, тут я его и вырубил. Книжка хоть стоящая?

— Не знаю пока. Его арестовали?

Он пожал плечами:

— Ушел. Мне самому было интересно, что дальше. Он вынес из подъезда мусорный бак, прошел мимо их джипа и ушел. Я глазам не поверил! Чувак, получивший по голове, в критической ситуации… Личность!

— Тем лучше. Ты иди, отдохни. Молодец.

— Ага, пойду.

— На кухне возьми коньяк, премия.

— Спасибо! — обрадовался парень. — То что надо. Ты говорила, комп глючит, могу посмотреть.

— Давай завтра. Отдыхай, я позвоню. Захлопнешь за собой. Не забудь коньяк!

Ванесса слышала, как он топал в кухне, зацепился за табуретку, чертыхнулся. Потом до нее долетел звук захлопнувшейся двери.

На столе лежала красная книжка с золотыми уголками — дневник Елизаветы. Она смотрела на книжку и медлила. По лицу ее блуждала улыбка. Вот и все, доктор, моя лошадь пришла первой. Первый приз. Она положила руку на книжку. Хромая немощная лошадь, доктор. Похоже, ваша карьера повисла на волоске и теперь находится в руках слабой женщины?