Отражение миров [СИ]

— Ой, мам, ко мне пришли, потом поболтаем. И помни, у меня всё хорошо. Даже нет! У меня всё чудесно! Чмок! — на ходу крикнула в трубку Алина и отключилась.

— А вот и я! — с порога заявила Ольга, вручая подруге сметанный тортик. — Ставь чайник, у меня ещё кое-что есть… но вот только не знаю, можно ли тебе? — гостья достала из пакета бутылку вина.

— Эм… — растерялась Алина. — Мне всё можно.

— Угу, если ты не говоришь, это не значит, что все вокруг слепые. У тебя же вечно все мысли и эмоции на лице, кого ты обмануть пытаешься?

— Оль…

— Ты беременна? — в лоб задала вопрос подруга. — Серёга, наверное, рад. Кстати, где он?

— Вряд ли, будет рад. Мы расстаёмся.

— То есть…

— Ребёнок не его, — коротко ответила Алина.

— Как… а кто?

— Слабо с трёх раз? — уклончиво ответила она.

— Стас? Он постоянно крутился рядом…

— Холодно.

— Дима? — высказывает очередное предположение Ольга и заметив, что Алина кивнула, как-то излишне эмоционально восклицает: — Ну, даёшь! Когда успела?

— Помнишь мои сны…

— А они причём? — не поняла связи она.

— Это оказались не совсем сны… — оправдывалась девушка. — В итоге… как-то так.

— Охренеть… — выдала подруга и на время умолкла. — Ты не говорила, что у вас… ну… в этих снах.

— А ты, насколько я помню, не очень-то хотела слушать.

— Давно?

— Ночь перед захватом, — ответила Алина, заваривая чай.

— Он знает?

— Нет.

— И?

— Что и?

— Как и когда собираешься преподнести новость? А Сергей в курсе? Вы столько лет вместе…

— Не буду я никому ничего говорить. Он сказал… — Алина запнулась. — Мне надо вернуться домой. Вот я и вернулась.

Повисла тишина. С наигранно равнодушным лицом, Алина открыла коробочку с тортом. По комнате разнёсся аромат сметаны, какао и коньячной пропитки. Девушка сглотнула набежавшую слюну.

— Серёга был бы рад… — грустно произнесла Оля. — Может, пусть думает, что это его ребёнок?

— Ему и без меня неплохо, — слишком резко ответила Алина и отвела взгляд.

— И откуда такая уверенность? — не унималась подруга. — Ну, что отец не он?

— После отъезда у меня уже были…

— Бывает и через, — опровергла Ольга. — А, расставаться из-за Димы, которому не нужна… или ты Серого с кем-то спалила? — догадалась подруга.

— К сожалению.

— Давно?

— Ещё до… ну… Димы…

— И чем он накосячил?

— Всего лишь кувыркался с какой-то патлатой сучкой, — прошипела Алина. — Бесит.

— Ты же знаешь, его обаяние… — не понятно к чему сказала подруга. — У него много плюсов и к тебе он внимателен. Может, ещё подумаешь?

— Не хочу, веришь? Пойми, чувств давно — нет, есть только чувство вины, а теперь и оно меня не удержит. Только представь себе, это был сон! Меня не волновало кто рядом, я тупо выплеснула накопившуюся ярость и обиду. И когда узнала с кем — была просто счастлива!

— Про вину я тебе сто раз говорила, не виновата ты не в чём, — произнесла подруга, которая была единственным человеком, знающим всю правду о том трагическом дне, когда Серёжина сестра попала под машину. — А то, что ты сейчас говоришь, звучит как-то… — фыркнула она. — Что с тобой? Ты вечно флиртовала, но секс…

— Я с ним и до этого общалась на грани флирта. И не расстроилась, узнав, что это не сон.

— Кто сказал, что он лучше? Не пори горячку.

— Я и не говорила, что буду с ним. Ребёнок мой и только мой! Ясно? — начала заводиться Алина. — Завтра на работу, а после зайду в консультацию, — сменила она тему.

— Ну вот, хоть срок точный узнаешь. И не нервничай ты так. Тебе, сейчас, это ни к чему. Пойдём лучше прогуляемся? Ты, небось из дома-то не выходила.

— Выходила, — огрызнулась девушка. — До булочной… один раз.

— Да уж, нагулялась, наверное? Целых пятнадцать метров от подъезда, — съязвила подруга. — Оденься потеплее, не хватало, чтобы простыла.

Сразу после переноса из Отражения, несмотря на то, что они очутились в безлюдном переулке, Алину оглушил пусть и отдалённый, но слишком ощутимый гул большого города. Смог и сырость — кажется, въелись во все слизистые оболочки, впитались в лёгкие. Памятуя об этих ощущениях, высовываться лишний раз на улицу не хотелось.

Организм сейчас многое не принимал: стоило искупаться, и кожа становилась сухой, начинала шелушиться, волосы теперь напоминали мочало, воздух казался слишком сырым и тяжёлым, шум и суета раздражала. Единственное, что порадовало девушку с момента возвращения, это свежий хрустящий хлеб, купленный в находящейся на углу её дома — булочной.

Улица встретила подруг порывами холодного влажного ветра, солнце играло на асфальте тенью и светом. Небо заволокло плотными перистыми облаками. Пахло канализацией, сырой, раскисшей от частых дождей землёй и прелыми листьями. Возле пешеходного перехода, несмотря на относительно медленное и плотное движение, девушки остановились, дожидаясь зелёного света.

Мимо прогрохотал трамвай, пронеслись две пожарные машины, оглушая округу воем серен, из кафе расположенного у самого перекрёстка, доносилась громкая музыка. На всю эту какофонию наслаивались сигналы толпящихся в пробках машин, шуршание шин, урчание двигателей, пытающиеся перекричать друг друга вопли магнитол, шорканье, и цоканье спешащих куда-то прохожих.