Отражение. Опасность близко

Говоря это, он держал в руке пульт дистанционного управления и переключал телевизионные каналы. Добравшись до трансляции футбольного матча, он немного помедлил, и папа со следователем неожиданно сели и тоже вперились в экран, но затем Оливер продолжил свое занятие. Наконец он долистал до пустого экрана. Какое-то время тот просто мигал, а потом на нем появился человек, стоявший перед банковским кассиром. Съемка велась со стороны кассира, камера располагалась выше его головы, так что лицо клиента было видно полностью. Оливер оказался прав: изображение было кристально ясным; я могла видеть каждую пуговицу на его рубашке, зачесанные назад, прикрывающие лысину волосы и рисунок на джемпере. И я не имела ни малейшего понятия, кто это был.

– Боюсь, я никогда прежде не видела его, – сказала я полицейскому, стараясь не выказать своего облегчения по поводу того, что это не кто-то из моих знакомых.

– Да это не тот: посмотри на отметку времени, – встрял Оливер. – Этот пришел на несколько минут раньше того, кто нам нужен. Теперь нужно немного подождать…

Я непроизвольно задержала дыхание. Так кто же ненавидит меня столь сильно и знает каждый мой шаг, каждую деталь моей жизни?

– Пятнадцать тридцать семь, вот какого времени мы ждем. Именно тогда была произведено снятие, – провозгласил Оливер, ни к кому конкретно не обращаясь. Мы все напряженно смотрели на экран, и когда время перевалило за полчаса, то неосознанно подались немного вперед. Съемка велась под довольно крутым углом, и до тех пор, когда клиенты действительно представали перед кассиром, были видны только их ноги. Ноги, стоявшие за неопознанным мужчиной, явно были женскими. Мое сердце заколотилось как сумасшедшее, а кисти рук вцепились в стул, на котором я примостилась. Наконец мужчина завершил сделку и ушел, и женские ноги прошли вперед.

Девушка посмотрела на кассира, а потом, медленно и уверенно прямо в камеру, прямо на меня. Сама не ожидавшая от себя такого самообладания, я осталась сидеть на стуле, не выдав никакой реакции, чего напряженно ждал от меня следователь. А на экране, словно она знала, что я все это увижу, сияло самодовольной полуулыбкой лицо Кэтрин.

Понимание

Той ночью я мало спала; мой мозг лихорадочно работал, и мне отчаянно хотелось поговорить с Кэллумом. Кэтрин жива! В голове крутились разные следствия этого обстоятельства и возможности, которые из них вытекали, и во мне зрела неукротимая надежда. Кэтрин удалось прорваться на эту сторону, а это значило, что Кэллум тоже сможет!

Но прежде чем я начала обдумывать произошедшее, мне пришлось убедить полицейских и папу, что с Кэтрин я незнакома, что она не моя подруга, с которой я поссорилась, и что я не знаю, как ее зовут. Было очень трудно скрыть охватившее меня возбуждение. У нашей проблемы существовало решение! После того, через что мы прошли, был получен ответ. Меня долго допрашивали, но мне было нетрудно придерживаться единой версии, поскольку я действительно не знала ничего ни о ней, ни о том, где она могла находиться.

Глубокой ночью с субботы на воскресенье мы с папой наконец приехали домой, и у меня было какое-то время на то, чтобы поразмышлять над последними событиями. Но мой мозг был сильно растревожен: день выдался чрезвычайно долгим и насыщенным – я чуть было не умерла в соборе Святого Павла, затем потеряла все свои деньги, а под конец снова оказалась в полицейском участке. То есть все мои мысли были связаны с Кэтрин.

Рано утром в воскресенье меня разбудило странное покалывание в кисти. Не успела я как следует проснуться, а Кэллум уже стоял в изголовье кровати.

– С тобой все хорошо? Что случилось? – Голос у него был громким и требовательным.

– Мммм, со мной все в порядке. Просто дай мне секунду на то, чтобы проснуться окончательно, – пробормотала я, пытаясь заставить свой мозг работать.

– Я оказался здесь так рано, как только смог, – продолжил он, – и услышал от твоих родителей, что вчера вы еще раз ездили в полицию и что ты вела там себя немного странно. В чем дело? Что еще произошло?

– Честно, я в полном порядке, и у меня есть новости, но мне кажется, нам надо поговорить в более подходящих условиях, а не все время шептаться. Давай я оденусь, и мы куда-нибудь пойдем.

– Конечно, если ты предпочитаешь поступить так и способна на это. Я всю ночь волновался, а затем, услышав разговор твоих родителей, немного запаниковал. Прости меня.

Я смогла открыть зеркало и держала его так, чтобы видеть лицо Кэллума, печальную улыбку, разглаживающую тревожные складки на его лице. Надежда, что зародилась у меня в голове ночью, окрепла и приумножилась, и я не могла не светиться радостью. Это привело его в шок.

– Ты уверена, что с тобой все о’кей?