Отражение птицы в лезвии

– Ваше образование мало что стоит, по сравнению с книгами, которые правители Аведжии веками собирали в этой библиотеке… – Фердинанд бесцеремонно прервал Мерриза. – Извольте дослушать до конца, господин монах, заодно и расширите свои немалые познания… Гельвинг Теодор Страшный напал на князей Атегатта не потому, что был жаден, или глуп… Он напал потому, что Правители, пришедшие в Лаору с севера, обманули его, втянув в войну с нелюдями. Он узнал о том, что все они – принявшие человеческий облик чудовища. Он ввязался в бессмысленную и беспощадную войну, и тогда все они, князья Атегатта, Латеррата, Нестса, Могемии, Боравии, да и сам Император Юрих, все они обрушились на него и втоптали в непроходимые болота Марцина. Сам, Теодор погиб на поле боя, до последнего сражаясь с оборотнями. Его руку, нашли и сохранили, как напоминание потомком, о том, что они настоящие люди. А чудовище-оборотень, после смерти, принимает свой истинный облик, облик того зверя, кем он при жизни и являлся. Поэтому, большинство людских племен, пришедших с севера, сжигают на кострах своих правителей…

– Но и аведжийцы сжигают! – Аттон поднял глаза на Фердинанда.

– Женой Гельвинга Теодора и матерью Великого Ульриха, которого молва окрестила Коварным, была женщина из рода Могемских Правителей… После гибели отца Ульрих убил свою мать. Он расплачивался за ошибку совершенную Теодором. И в страхе перед тем, что душа его осквернена, он приказал сжечь свое тело после смерти. Все его потомки следуют этому. Презренные предатели – Тельма, Сваан, склонились перед пришедшими с севера чудовищами. Только Аведжия, в течении столетий пыталась сопротивляться. Но потом, потом и мы смирились с этой участью. Мы торговали с чуждыми нам государствами, заключали союзы, даже пытались бороться за Императорскую корону… Но Императорами становились лишь, Правители-Оборотни. Князья Атегатта, Бриуля и Бреммагны, короли Могемии и Боравии, герцоги Рифлера и Латеррата. – Фердинанд замолчал. Красивое и умное лицо его потемнело, он смотрел на Аттона и монаха взглядом, преисполненным печали.

Они тоже молчали, обдумывая сказанное, каждый по-своему. Аттон смотрел неподвижным взором прямо перед собой. Он думал о прайдах, и о том, что Торк является виновником нападения огров на людей. Мерриз, стоял позади него с выражением полного отчуждения на бесстрастном лице.

– Твой хозяин, господин Птица-Лезвие, придумал страшную и глупую легенду, очевидно под впечатлением прочитанных табличек, оставшихся от гномов. Легенду о Проклятии… Согласно этой легенде все правящие роды Лаоры, и род Аведжийских правителей, в том числе, все они жуткие чудовища, лишь временно принявшие человеческий облик… И что снять проклятие и освободить людей можно, лишь истребив всех правителей и их потомков до седьмого колена… Но ведь вы уже знаете, что это совсем не так? Мошеннику нужна лишь власть. Только власть… И вы, господин Птица-Лезвие, должны понимать это, как никто другой… Ведь это вы спровоцировали нападение прайдов на Боравию, ослабив королевство и примыкающие к нему мелкие государства… И всю Империю в целом…

– И этим господин Великий Герцог не преминул воспользоваться, захватив Прассию… – Аттон криво усмехнулся. Фердинанд зло сверкнул глазами.

– Меня не интересует то, что происходит в Империи. Правители Аведжии никогда не признавали оборотней своими сюзеренами. Я захватил Прассию, только потому, что эта земля издавна принадлежит нам и дал свободу простым людям от монстров-правителей.

– Конечно, Ваше Высочество, конечно… Прошу великодушно простить меня за дерзость… – Аттон встал, и подошел к окну. Вдали, в сиреневой дымке, парила огромная черное существо, то ли птица, то ли зверь. – Вы сказали, Ваше Высочество, что мы нужны вам, что вы великодушно даруете нам жизнь и посвятили, при этом, в древние тайны… Скорее всего, это означает, что просто так мы отсюда не уйдем…

– Да, господа. Я поведал вам истину, сути которой не знает ни Обитель, ни хозяин подземелий в Норке. Я предлагаю вам выбор. – Фердинанд поднял над головой руку. Звезда на его груди вспыхнула сине-белым. Аттон не успел даже дотянуться до рукояти меча, а зал уже заполнился грохочущими чешуйчатыми телами. Мерриз прижался к стене и выставил перед собой клинки. Аттон повернулся спиной к Фердинанду, и с тоской посмотрел в окно. Огромная черная птица, держа в когтях что-то белое, взмывала вверх, и падала вниз, свободно скользя в потоках чистого воздуха.