Отражение птицы в лезвии

– Ты прав, Птица-Лезвие. Позволь представить тебе брата Дессу и брата Уттаа. Они пришли за тобой, воин. – Рослые монахи стояли неподвижно, глядя на Аттона из глубины капюшонов. – Я объясню тебе, почему. Видишь ли, настоятель Обители по какой-то, одному ему ведомой причине, не поверил моим словам. Я думаю, он посчитал, что меня ввели в заблуждение гномы мороки Циче. Он подверг сомнению мои слова… – Мерриз говорил с горечью в голосе, опустив голову с распущенными волосами. Монахи Десса и Уттаа одновременно повернули головы. Немного помолчав, Мерриз продолжил. – Настоятель подверг сомнению мои слова, хотя правда – это единственный Бог святых братьев. Настоятелю нужно подтверждение моих слов…

– Я не понимаю тебя, монах…

– Пойдем с нами, Птица-Лезвие… Понимание придет к тебе в стенах обители…

Аттон криво ухмыльнулся.

– Ты продал меня, монах… Продал, за спасение своей шкуры… Неужели ты, который провел вместе со мной столько времени, думаешь, что я добровольно пойду с вами?

– Нет, Птица-Лезвие, не думаю. – Мерриз поднял руки ладонями вверх. Стоявшие рядом монахи посмотрели на него. – Ты помнишь, что сказал старый Файя лжемаркизу, на развилке у озера ХемЛаор? – Мерриз посмотрел ему прямо в глаза. Аттон напрягся всем телом.

– Помню, монах… Он сказал маркизу, что от того здорово несет дерьмом…

Аттон пнул угли ногой и бросился вперед, сквозь облако искр, как пущенная стрела. Расстояние в три шага, разделяющие их, он пролетел в доли мгновенья, но в руках у монахов, словно по волшебному повелению уже появились клинки и засверкали в плотной веерной защите. Заметив краем глаза, что Мерриз падает, как подкошенный, Аттон мгновенно увидел слабость в защите противника и, зацепив ножом оба клинка, полоснул мечом по ногам и сразу же, вывернув руку в широком замахе снес полголовы ближайшему врагу. Второй монах резко крутанулся на пятке, уходя от брошенного лезвия, но другое с хрустом вошло под ему лопатку. Аттон, обходя бьющееся в судорогах тело по кругу, всматривался в лес. Потом коротко взмахнул мечом, заставив раненного замолчать. Мерриз лежал в стороне, тяжело дыша. Сквозь прижатые к лицу ладони сочилось темное.

– Всего двое?

Мерриз с трудом поднялся на колени, прижимая рукой рану на голове.

– Не уверен… За нами могли следить… Голова… Не могу сосредоточится… Надо уходить, воин…

Не опуская меч, Аттон подошел ближе и осмотрел рану.

– Ни хрена себе. И ты еще живой? У тебя видно мозги… Странно, что они у тебя вообще есть. Впрочем, это потом… Ты долго не продержишься – надо остановить кровь…

– Продержусь. Необходимо выиграть немного времени, уйти в лес…

– Хорошо. – Аттон посмотрел на убитых монахов. – Твой настоятель явно недооценил тебя…

– Да, вообще меня готовили совсем для другого. Ты спас мне жизнь, Птица-Лезвие. Да и себе тоже. Им нужно было убрать нас обоих, сразу… А в идеале, я должен был убить тебя, а потом они, соответственно, меня… – Мерриз пошатнулся, но удержался на ногах…

– Ты – меня? – Аттон спешно собирал вещи. – Даже, если бы очень захотел, то вряд ли…

– Я вижу… Ты убил Дессу. Он был великим бойцом, одним из лучших… Он убил твоего отца…

Аттон замер с раскрытым ртом.

– Что? Что ты сказал?

Мерриз, сплюнул кровью и тихо произнес:

– Он убил твоего отца, Могильщика. А после этого, твоего дядю, Кузнеца. Я расскажу…Но позже… Надо убираться отсюда, возле деревни нас ждут оседланные олени…

– Подожди… – Аттон, не в силах сдвинуться с места, присел. Когда мы встретились в Бадболе, ты знал кто я… Ты уже тогда знал, что моего отца убили монахи?

– Не знал… Но сейчас, уже ничего не решить. Надо уходить отсюда…

– Уходить? – Аттон закинул мешок за спину. – У меня есть большое желание добить тебя, монах…

Мерриз провел рукой по лицу, сквозь грязь и кровь блеснул изумрудный огонь.

– Ты думаешь, я не понял это, воин?

Аттон затоптал костер.

– Хорошо, монах… Уходим. Но не в деревню. Пойдем лесом, к реке… Там перевяжем тебя, передохнем, и полезем в гору…

83.

– Принц… Ваше Высочество! – Манфред попытался открыть глаза. В голове гудело, словно тысячи священников били в бронзовые колокола, невыносимо болели зубы.

– Выпейте, Ваше Высочество… – Манфред слышал женский голос, так, словно уши его были забиты ватой. Он постарался рассмотреть лицо склонившейся над ним женщины, но видел лишь какой-то смутный треугольник. К губам понесли что-то горячее. Он сделал глоток и поперхнулся.

– О, Иллар… Какая гадость…

– Пейте, Ваше Высочество пейте… Это очень вам поможет… – мужской голос гулко отдавался в голове, вплетаясь в непрерывный колокольный звон. Манфред сделал еще глоток и закашлялся.

– У него пробито легкое… Он потерял много крови…

– Это я? Вы говорите обо мне? – Манфред попробовал встать, но чьи-то мягкие и сильные руки удержали его.

– Вот, выпейте еще, Ваше Высочество! Вам нужно успокоиться… Опасность вам не угрожает…

– Меня… Меня хотели похитить…

– Ну что вы. Ваше Высочество! Вас, всего-навсего, хотели убить… Но сейчас это уже в прошлом… Успокойтесь, вас перевяжут, и вы отдохнете…

– Кто вы?

– Друзья…

Манфред попробовал повернуть голову, но увидел лишь размытые серые тени.