Отражение звезды

— Я очень хорошо понимаю, — пожал он плечами. Годы выступлений в цирке научили его владеть своими эмоциями. — Ничего и никому ты не должна. Я просто… волновался. — Он приблизился к ее лицу и одними губами прикоснулся к разгоряченной коже щеки, потом неожиданно прижался всем телом, глубоко вздохнул и крепко обнял Леночку. Губы его заскользили по ее шее, он наслаждался тонким ароматом духов, щекотным колыханием шелковистых прядей, ее дыханием, сердцебиением, трепетом рук. Как давно он хотел вот так прижаться к ней и целовать, целовать, целовать! Всю, от макушки до пят. Всю целиком, каждую ее клеточку. Удивительное дело, он даже не почувствовал, как безмятежна и отстранена сама Леночка.

— Пойдем, Сева. — Она поднялась со ступеньки. Ей совсем не хотелось ссориться с ним, более того, ей даже было приятно такое пылкое проявление чувств с его стороны, но она не могла обманывать ни себя, ни тем более его. — Я поставлю чайник, и мы выпьем кофейку. Или чаю? Ты чего больше хочешь?

Он нехотя выпустил Леночку из своих объятий и тихо, почти одними губами, произнес:

— Больше всего я… хочу… тебя… — Этот отчаянный смельчак, для которого не существовало никаких запретов и страхов, связанных с сохранением собственной жизни, вдруг почувствовал, как дрожат его коленки и срывается на жалобный стон голос.

— Дурачок, — Леночка щелкнула его по носу, как щелкнула бы шаловливого щеночка, и он, почувствовав себя тем самым щеночком, чуть было не заскулил от обиды и огорчения. Ну почему она не хочет понять его чувств? Почему она не может протянуть навстречу ему руку? Он готов подставить голову, пусть Леночка наденет ошейник и прикажет сесть у ноги. Он будет сидеть и преданно смотреть в ее глаза…

Он повернулся и посмотрел на Леночку. Правильный профиль, большие смешливые глаза, чуточку вздернутый носик. Узкий подбородочек и немного широковатые скулы. Но какая потрясающая улыбка! Сколько отчаянного блеска в зрачках! Какая врожденная пластика движений… Еще в тот раз, когда Леночка велела привязать себя к дивану, когда она просто-таки требовала этого от него, мужественно борясь с ломками, он понял, что жить без нее не сможет.

— Сева, я должна тебя попросить об одной очень важной для меня услуге.

Севка кивнул. «Уводит в сторону», — с сожалением подумал он, входя в прихожую. Леночка включила свет и оглянулась. Глаза ее были серьезными, и Севка понял, она действительно нуждается в его помощи.

— Прежде всего я расскажу тебе о сегодняшнем вечере, — продолжала Лена. — Но учти, не для того, чтобы ты почувствовал свою власть надо мной. Отчитываться я не собираюсь, понял? — Она снова улыбнулась, и сердце Севки трепыхнулось, как лепесток цветка под порывом утреннего ветерка. За эту улыбку… Да хоть голову с плеч!

— Я весь — внимание. — Он погрузился в мягкое кресло и приготовился слушать.

Леночка рассказывала недолго. Повествование ее было кратким и лаконичным. Она сообщила о посещении Евгении Алексеевны, но, конечно же, не сказала о том, какие сладостные мгновения пережила, получив информацию о Выголеве. Также она не стала подробно рассказывать о судьбе Игоря — сына старой учительницы. Единственный вывод, который сделала Леночка, это то, что никаких соседей никакая милиция не допрашивала. Фиме и его друзьям дали спокойно уйти оттуда, даже вывезти мебель, а может, она даже еще там. Что, кстати, тоже вполне возможно. Никто же не проверял, правду ли сказал Каратаеву следователь. А потом вкратце сообщила о встрече в «Макдональдсе», о разыгранном ею перед Натальей спектакле, о записанных номерах машин, об «офисе» Генчика…

— Ну ты даешь! — Севка рассмеялся. — Детектив какой-то. — Он уже позабыл о недавних щемящих чувствах — как-то удавалось Леночке создавать спокойную обстановку дружеских отношений. Никогда Севка не уходил от Леночки оскорбленным или обиженным, никогда не чувствовал угрызений совести за случайно выплеснувшиеся через край страстные эмоции. Вот и сейчас он вдруг почувствовал себя уверенней и спокойней и даже с некоторым превосходством над нею он развалился в кресле. — Смешно! Спектакль просто!

— Ах, тебе смешно? Смешно, да? А вот тебе за это! — Леночка запустила в Севку подушкой и тоже, едва сдерживая смех, повалилась рядом. — Ну разве мы не друзья? И тебе не хочется помочь мне? — спросила она, положив на плечо Севке голову.

Севка молчал. Вдруг он понял, что они близки скорее по крови, чем по иным тайным токам, связывающим обычно мужчину и женщину. Она ему как сестра. Вот лежит рядом, голова покоится на его плече, дышит в его ухо и тихо смеется.

Севка поднялся, осторожно снял Леночкину руку со своего живота и переложил ее голову на подложенную под щеку подушку.

— Мы — друзья. — Он прислонился лбом к стеклу.

— Смотри мне в глаза! — дурашливо приказала Леночка, и Севка развернулся всем телом, раскинул в стороны руки и, изображая идущего над пропастью канатоходца, мелкими шажками пошел к ней. — Ну прекрати паясничать! — Леночка снова запустила в Севку подушкой, и он, охнув, как будто подкошенный, упал на пол.