Отражение звезды

Ящики привезли за две недели до отъезда в Хакасию. Мать наняла грузчиков, которые на удивление споро занесли их в прихожую, загромоздив ту до отказа. Татьяна всякий раз с трудом лавировала по узкому проходу между ящиками. Хорошо, что никто ее не навещал, лишь по четвергам приходила медсестра, с которой Татьяна познакомилась в клинике. Звали ее Эля. Она одна растила двух мальчишек и подрабатывала тем, что в свободное от дежурств время убирала чужие квартиры. Она закупала на неделю продукты и частенько, по доброте душевной, варила Татьяне борщ, жарила котлеты, иногда приносила домашние пирожки с картошкой. Близкими подругами они не стали. Но иногда болтали за чашечкой кофе о том о сём, но только не о личном. Татьяна избегала подобных разговоров, а Эля деликатно не спрашивала.

После ссоры с матерью они не встречались. С Игорем, младшим братом, проходившим стажировку в Норвегии, общались по электронной почте. Отец пунктуально звонил по субботам. Он же помог ей с деньгами, когда дочь наконец-то собралась в Хакасию. Анатолий настойчиво приглашал Татьяну всю зиму, даже готов был по весне примчаться за ней в Москву. Но она все отнекивалась – страшил пятичасовой перелет. Неожиданный звонок Виктора отмел ее сомнения и желание отсидеться летом на дедушкиной даче.

Он позвонил где-то в десять утра, вежливо справился о здоровье, затем сразу перешел к делу:

– Таня, нам нужно поговорить! Знаю, ты не хочешь меня видеть. Но я ведь ни при чем. Давай все серьезно обсудим. Разберемся, обмозгуем?

– В чем разберемся? – спросила она устало. – Снова прикажешь выяснять, кто кому обязан? Оставь меня в покое!

– Галина Андреевна сказала, что ты собираешься к своему археологу. Это правда? Она очень беспокоится…

– И попросила помочь обрести покой? – вкрадчиво поинтересовалась Татьяна. – Скажу тебе, очень неудачный выбор! – И не сдержалась, повысила голос: – Я сама решаю, куда мне ехать! Мне двадцать семь. Я уже не в том возрасте, когда на каждом шагу советуются с мамой. И парламентеры с белым флагом мне тоже не нужны!

Она отключила телефон на сутки. Но просчиталась. Виктор и не думал отступать. Причем с Галиной Андреевной они вступили в сговор. Иначе это не назовешь. Словом, ближе к вечеру следующего дня в дверь ее позвонили. Чертыхась от досады, она потащилась к двери. Посмотрела в глазок. Ба! Матушка пожаловала! С чего вдруг?

Она открыла дверь. И застыла от неожиданности. За спиной Галины Андреевны маячил Виктор. Смущенно улыбаясь, протягивал ей непривычно скромный букетик. Татьяна потрясенно молчала.

– Таня, – торопливо заговорила мать. – Прости, что не предупредила. Но твой телефон недоступен, а тут такое дело… – Она оглянулась на Виктора. – Очень нужно поговорить… Не мне, Виктору… – И, поняв, что Татьяна не намерена впускать их в квартиру, зачастила: – Доча, милая! Поговори с Витей. Тебе нечего бояться. Я подожду на кухне…

– С чего вы взяли, что я боюсь? – высокомерно произнесла Татьяна и отвела его руку с букетиком. – С Виктором мы расстались, и я не вижу повода для бесед.

– Постой, – насупился Виктор и выдвинулся на передний план, потеснив Галину Андреевну. – Я отниму у тебя полчаса. И, клянусь, ни слова о наших взаимоотношениях.

Теперь мать выглядывала из-за его плеча, и Татьяна вдруг отметила темные круги у нее под глазами, растрепавшиеся волосы и – совсем неожиданно – горестные складки, потянувшие уголки губ вниз. Длинное, цвета фуксии пальто и лиловый шарф невыгодно оттеняли посеревшую кожу лица. Мать выглядела больной и несчастной… И сердце ее дрогнуло.

– Хорошо, – сказала она. – Проходите!

И, помогая себе костылями, развернулась, чтобы первой пройти сквозь лабиринт ящиков с книгами. Мать и Виктор молча последовали за ней. Правда, кто-то из них зацепился-таки за ящики. Но Татьяна не обернулась на шум и прошла в кухню. Прислонив костыли к подоконнику, она оперлась на него спиной и ладонями. Ноги держали слабо, но она не упускала случая, чтобы постоять немного, пусть и с поддержкой, но без костылей.

Мать чем-то шуршала и шелестела в прихожей, видно, снимала пальто и сапоги. Виктор прошел на кухню, не раздеваясь и не снимая ботинок. Лишь расстегнул дорогое кашемировое пальто, ослабил узел галстука и сел на стул, потирая локоть.

– Говори! – приказала Татьяна. – У тебя мало времени!

– Даже чаем не напоишь? – скривился он.

– Нет, – бросила она. – Ни чаем, ни кофе, ни коньяком! Говори!

– Я купил сеть антикварных магазинов, – сказал он с угрюмым видом, – у Вуевича.

– Это должно меня обрадовать?

– Злая ты стала, – надулся Виктор.

Лицо его побагровело. Так бывало в минуты ярости. Татьяна кинула быстрый взгляд по сторонам. Но рядом не нашлось ничего тяжелее и надежнее костылей. Тогда она ухватилась за них, как утопающий за соломинку.

– Вуевич крупно проигрался в казино. Я закрыл его долг. Взамен получил три магазина с небольшой доплатой.

– Ты решил заняться антиквариатом? А я тут при чем?

Виктор пожал плечами.