Отражение

— И все никак понять не могу: то ли оторвали от меня часть, то ли наоборот прибавили... Да и как теперь с его последней просьбой быть? Я такую ложь не то что носить в себе не смогу, но даже помыслить!..

— Положись на Промысл Божий, — прервал его священник, — а что касается — прибавилось или убавилось, то уж не мне тебя учить: если где-то берется, то в другом месте прибавляется. Но крест у каждого из вас свой был.

— И все же в нашем рождении какая-то мистика ...

— Но при абсолютном внешнем сходстве, внутри вы совсем не походили друг на друга, и я подумать боюсь, что было бы, если б качества обоих сошлись в одном человеке. Вы ведь даже любили по-разному.

— Говорят, близнецы очень чувствуют боль друг друга. А я только его последнюю боль почувствовал. И досаду. И еще говорят, что один близнец другого надолго не переживет.

— А вот тут уж тем более Воля Божья, — нахмурился отец Николай, — меньше думай о том.

Дверь кельи открылась, и с порога прозвучало:

— Отче, там насчет венчания пришли!

Это был Майкл Кляйн. Посвежевший. С осмысленным взглядом, но совсем другой заботой на лице. Он подошел к Рогозину и протянул руку:

— Михаил.

Глава шестнадцатая

ТАЙНА БЕЗЗАКОНИЯ

1

Осинский узнал о провале теулинской операции, находясь в деловой поездке по Средней Азии, где договаривался с местными лидерами о совместном использовании природных ресурсов новоиспеченных государств. Полученное им сообщение на целых полчаса вывело его из рабочего ритма. Он закрылся в гостиничном номере, дав команду телохранителям никого не впускать. Пришлось даже немного выпить.

Представляя собой гибрид крупнейшего банкира и политика, Осинский весьма редко сталкивался с трудностями воплощения своих проектов, но все же сталкивался... С Кобриным он работал уже шесть лет и никогда не поверил бы в то, что тот не справился с боевой задачей. Он готовил для Осинского лучших телохранителей и исполнителей, детально и безупречно продумывал и выполнял любые операции, да и в его армейском досье не было ни одного поражения. Не на шутку испугался Осинский, когда Кобрину вздумалось повоевать по контракту на Кавказе. Удержать его не было никакой возможности, и пока тот удовлетворял свою внутреннюю потребность защищать Родину, ползая по горам во главе разведроты таких же головорезов, отрезающих для счета уши гордых абреков, Осинский вынужден был следить за ним из Москвы и даже приплачивать своим людям с той стороны, чтобы его главного военного специалиста не подстрелили. Но, похоже, Кобрин им такой возможности так и не предоставил, а полевым командирам с громкими именами больше нравилось воевать с недавно призвавшимися юнцами, беременными женщинами и какими-нибудь строителями, приехавшими в горячую точку восстанавливать мирную жизнь. И вот, личный Суворов банкира дал неожиданную осечку. Ох уж эти душевные порывы!..

Первым делом, разумеется, пришла мысль о повторной акции и одновременной мести всем, кто позабыл о суммах своих гонораров и о том, что совесть их давно уже выкуплена и в виде безупречно составленного контракта лежит в сейфе. Даже мелькнула мысль о тех же чеченах, которые «подрабатывают» на многих северных дорогах рэкетом и грабежами. Но долгий путь наверх научил Осинского, что многое, но далеко не все покупается за деньги и берется силой. На силовом же методе, в случае с теулинской территорией, настоял Маккаферти. Кормит, небось, теперь гнус в каком-нибудь сарае или, может, к сосне его голой задницей привязали. А ведь хотел Осинский сначала, как положено, продавить это дело через все ветви власти, включая местную. Процесс, конечно, отнял бы больше времени, с чем и не был согласен Маккаферти, но это был бы «цивилизованный способ». Да и по затратам он обошелся бы не дороже.