Отражения

Спешу успокоить своих дорогих читателей: «двойка» была первой и последней в моей школьной жизни. Ещё были две «тройки» в седьмом классе: одна по геометрии и одна по рисованию, и несколько текущих «четвёрок», каждую из которых я помню по сей день. Вот, собственно, и все мои отклонения от стандарта «отлично» за десять школьных лет.

Но та первая «двойка»…

– Да ты не только хромая, ты ещё и дурная! – прошипел сзади какой-то сопливый пацан.

Я недолго раздумывала, реакция вратаря сработала мгновенно. Развернувшись, я со всей силы звезданула по лопоухой голове! У пацанёнка хлынула носом кровь, а меня схватила за руку и потащила в учительскую моя несимпатичная первая учительница. Она позвонила папе, и он выписал для школы свои первые грузовики макулатуры и металлолома.

В лицо меня больше не дразнили. Учительнице я так и не смогла простить неграмотную речь и ограниченный кругозор, хотя она, как бы ей этого ни хотелось, не ставила мне больше ни одной оценки ниже «пятёрки»: училась я как зверь!

Одноклассники меня уважали… на расстоянии. Я почти мечтала принять участие в их дурацких игрищах в коридоре на переменках. Я бы с удовольствием пошепталась с девчонками в уголках коридоров об их «секретиках» и посплетничала о том о сём! Но, увы, с каждым днём я всё больше становилась «белой вороной», не такой, как все. Ведь я была «отличницей» и «зубрилой», что в той среде было ой как не в почёте!

Спас меня тогда от тотального разочарования в жизни городской Дворец пионеров – ив частности, кружок художественного чтения. Он находился рядом с детской библиотекой – моим вторым домом. Великолепно сохранившийся барский особняк (в годы оккупации там располагалось гестапо) поражал моё семилетнее воображение немыслимой красоты фасадом, широкими мраморными лестницами, бесчисленными анфиладами комнат с кое-где сохранившимися люстрами! Говорили, что старая часть города, на улицах которого осталось несколько чудом сохранившихся домов, строилась по проектам самого Растрелли! Уж не для графьёв ли Бобринских?[5]

Однажды в школу в поисках будущих кружковцев пришла красивая молодая женщина. Её звали Людмила Ивановна. В прошлом она была актрисой, но к тому моменту стала прилежной женой и домохозяйкой. Женщина попросила первоклашек что-нибудь прочесть наизусть. Я, как всегда, выпендрилась – прочла кусок из «Илиады» Гомера, с чем и была тут же зачислена в кружок.

Людмила Ивановна работала со мной очень кропотливо, обучая мастерству художественного чтения самозабвенно, взахлёб! Наверное, именно так недавно её саму учили в театральном. Иногда она ругала меня, иногда похваливала. Если ничего не получалось, она рыдала от бессилия и тут же принималась хохотать вместе со мной от радости, если, как ей казалось, мы одерживали маленькую профессиональную победу!

– Нет, прикрой звук, как в вокале: о-о-о! «Огонь и пепел сё-ё-ёл сожжённых…»

Мы разучивали коротенькие тексты к городским детским мероприятиям, обращения детей к главе администрации, стихи для чтения с городских эстрад. И я в сотый раз отрабатывала какую-нибудь фразу в литературном монтаже к очередному празднику. Как мне пригодилась эта школа милой молодой актрисы в будущем! Благодаря ей я стала считать, что моя жизнь неотделима от сцены. Я актриса, и этим всё сказано. Теперь было понятно, почему я «не такая», по крайней мере мне самой.

Я почти ежедневно выступала где-то, вела концерты на городских площадках, читала стихи на конкурсах, играла детские роли в городском театре. Да и после школы я не оставила своё хобби и стала членом агитбригады МВТУ имени Баумана, выступала на концертах Московского камерного хора студентов, а совсем недавно вышла на сцену на Чемпионате по русской словесности в Германии.

– Как же ты читаешь свои стихи! Никогда не слышал ничего подобного! – похвалил меня главный судья Чемпионата, известнейший московский поэт.

Но тогда всё это только начиналось… с маленькой комнатки под крышей бывшего помещичьего дома, отданной под городской кружок художественного чтения…

Несмотря на острый дефицит времени, в школе я была отличницей, начинала писать стихи, выступала на концертах. В классе меня не любили, называли «выскочкой». Хромота жить не мешала, родители меня уважали и гордились мною.

Глава 9 Велосипед, коса и коса

Как же это здорово – катить на велосипеде, ощущая под туго накачанными шинами полотно бесконечной дороги! Велосипед – это, оказывается, такая вещь, которая позволяет передвигаться куда захочешь и когда захочешь, пусть и крутя педали одной ногой, пусть и с трудом забираясь на сиденье и останавливаясь, заваливаясь на бок и нередко падая! И всё равно, сидя с прямой спиной в седле, нестись по дорогам и обочинам с немыслимой скоростью намного приятнее, чем переваливаться по-утиному с креном на левую сторону.