Отражения

Концентрирую внимание на одном из шариков и постепенно начинаю подниматься вверх по Уровню, туда, где серая сеточка должна превратиться в жёлтый пух. Чуть было не проскакиваю Границу, но всё же останавливаюсь. И голова тут же начинает своё излюбленное вращение: видеть одновременно материальное воплощение чар и их внутренности, скажем так, не очень приятно. Правда, приложив некоторое усилие, я добился таки состояния, в котором Кружево «ларца» выглядело полупрозрачно, но достаточно чётко для прослеживания всего рисунка.

— Кажется, получилось, — спешу сообщить кузену о своих успехах.

— Замечательно! Теперь разбей их!

— Разбить? Но это... Это я мог сделать и без лишних усилий! Зачем же ты заставлял меня напрягаться?

— Для пользы дела. Кроме того, я хочу, чтобы ты их не просто «разбил», а сделал это красиво.

— Красиво?

— Ну да! Видел «небесные огни», которыми маги веселят народ по праздникам?

— Э-э-э-э... Вроде бы.

— Сможешь изобразить нечто подобное?

— Надо подумать.

— Думай, — разрешает Ксо. — А я пока подниму птенчиков повыше. Чтобы не обжечься.

Легко сказать, да трудно сделать. Думай... Это хуже приказа. Это приговор, не подлежащий обжалованию. «Небесные огни», говоришь? Красочные вспышки, брызги пламени, затухающие у самой земли. Можно и такое сотворить.

Так, замочные Узлы мне не подойдут, потому что нужен одновременный прорыв Силы в максимальном количестве мест. Значит, нужно ослаблять Узлы скелетные, причём основного скелета, а не вспомогательного. Ладно, сделаем... А самое трудное — обеспечить давление Силы на всю внутреннюю поверхность «ларца» одновременно. Для этого необходимо...

В общем, Ксо, ты сам этого хотел.

Драгоценная, поможешь?

«В чём именно?...»

Я выпущу несколько языков, но они должны проникнуть внутрь каждого шарика через замочный Узел, не задевая стенок. А потом... Потом я их оборву, а ты подтянешь и скатаешь в комочек.

«Пожалуй... Напряжение в «ларце» возрастёт, Нити будет затягивать внутрь, скелет заклинания потеряет устойчивость, и как только Узлы окажутся вблизи от...»

Мы увидим маленький бумсик.

«Что ж... Смотри!...»

И я с чувством выполненного долга позволил зрению окончательно вернуться на Первый Уровень.

Мантия не обманула: зрелище получилось впечатляющим. Когда жёлтые шарики «ларцов» слегка скукожились, чтобы в следующее мгновение ярко вспыхнуть и разлететься во все стороны солнечными искрами, я невольно затаил дыхание, следя за их стремительным полётом. Впрочем, представление потрясло не только меня: откуда-то сзади раздалось восторженно-робкое:

— Ух ты!...

Я обернулся, чтобы... удивиться, и очень сильно.

Наверное, они и раньше прятались за створкой ворот ограды, отделяющей задний двор от парка. Трое ребятишек, закутанных так, что из вороха шерстяной ткани и меха выглядывают только разрумянившиеся от мороза мордашки. Неописуемо довольные мордашки: в глазах детей сияет самое настоящее счастье. Как мало нужно в нежном возрасте, чтобы быть счастливым: всего лишь увидеть чудо.

Ксаррон шутливо сдвинул брови и спросил:

— Все клумбы истоптали?

— Как можно, дяденька! Только половину! — ответил один малец. Причём, судя по смелости, с которой он вступил в беседу, вся троица прекрасно была знакома с «милордом Ректором».

— Половину? Поверю на слово, но глядите у меня: если весной не досчитаюсь своих любимых цветов, будет вам нагоняй! — противореча смыслу и тону фразы, правая рука Ксо извлекла из недр шубы горсть леденцов, мгновенно перекочевавшую в радостно подставленные ладошки детей. Получив лакомство, невольные свидетели моих «упражнений» благодарно поклонились и, весело переговариваясь на им одним понятном языке, убежали за ворота. Полагаю, топтать остальные клумбы.

А я...

Я смотрел им вслед и думал. О чём? Ну, например, о том, что Ксаррон прихватил леденцы с собой, поскольку заранее знал о встрече с детьми. Причём, знал именно по той причине, что сам и пускал их играть в парке. Действительно, зачем пропадать такому просторному месту? А ребятне здесь куда безопаснее находиться, чем бродить по улицам города... Только один вопрос требует ответа: кузен пригрел этих малышей только в рамках исполнения избранной роли или же...

Потому что посчитал это правильным и необходимым для них — иначе откуда взялось бы это тепло во взгляде?

Что ж, я снова ошибся. Снова пытался мерить других по себе. Объяснять причину своими корявыми следствиями... Стыдно. Но дело не только и не столько в доброте, в очередной раз явленной Ксо. Дело в другом.

Сердцу вдруг стало тесно в груди. Так тесно, что оно попыталось сжаться, чтобы стать меньше... Пора уединиться и поразмышлять над причудами жизни без посторонних глаз. Но для этого сначала нужно сделать вид, что всё в порядке.

Я скорчил жалобную физиономию и проскулил:

— А мне конфетку?

Ксаррон отмахнулся:

— Сам возьми. На кухне.

— И возьму.

Собираюсь следовать указанным маршрутом, но пальцы кузена оказываются на моём плече:

— Что случилось на сей раз?

— Случилось? Ничего.

— Ты никудышный актёр, Джерон.

— Я знаю.

— Тогда какого фрэлла пытаешься притворяться?

— Я не притворяюсь! С чего ты взял?