Отражения

Десять лет — это слишком долго. Он должен был остановиться, отказаться от поисков, жениться на доброй и заботливой женщине из монгрелов или на любой, которая его примет, и попытаться воплотить свою мечту. Но беда в том, что мечта о семье, о доме и детях никогда не была единственной! Ланн прекрасно понимал, что любой другой женщине он нужен не больше, чем любой другой мужчина. И он не хотел быть чьим-то сносным вариантом, он хотел быть самой большой удачей в чьей-то жизни. Незаменимым. Единственным. Необходимым.

Ланн в последнюю очередь подумал бы о себе, как о человеке, избалованном чем-то, но похоже, что это действительно так.

Даже когда он жил с племенем, всем прочим девушкам предпочитал Вендуаг — жестокую, сильную и безбашенно-смелую, хотя всегда мог найти кого-то… попокладистее. Кого-то, кто ждал бы его дома, когда он вернется с охоты. Но он выбирал Вендуаг даже несмотря на то, что вместо любви она могла предложить лишь странную смесь похоти и боли. Другие его просто не интересовали…

Ему не нужен кто-то, кто будет ждать его дома, ему нужен кто-то, кто будет охотиться вместе с ним. Сражаться вместе с ним. Преодолевать трудности вместе.

И в то же время он мечтает о собственной семье с тех пор, как мать оставила их с отцом. Так сильно мечтает, что попытался получить желаемое всего раз и то неудачно…

Было бы неплохо знать, что ему нужно больше, потому что идилистические картины мирной жизни на самом деле не накладываются на подвиги и сражения.

* * *

— То есть как это ты уходишь? — растерянно уставился на него Ярек, как только Ланн объявил, что его дом скоро освободится. — Сейчас разгар сезона и День Лучника через месяц! Орсо вернулся, дичи полно… — жрец с беспокойством вгляделся в его лицо. — Мы чем-то тебя обидели?

Вздохнув, Ланн покачал головой. Ему здесь больше нечего делать, и несмотря на то, что к нему действительно относятся гораздо лучше, чем в большинстве мест, где он побывал, у Зимнего Солнца своя жизнь, а у него — своя. И, если честно, он не знает, куда идти, но…

— Охотники говорят, лучше тебя никто не стреляет, — продолжал Ярек настойчиво. — Останься хотя бы до середины Эрастуса, не гневи Старика — встретишься с лучниками из других поселений, покажешь себя, посмотришь на других…

Ну да, а еще в День Лучника принято ухаживать за женщинами и заключать помолвки — вот уж чего ему сейчас не хватает! Конечно, заставлять его участвовать в матримониальных традициях против воли никто не станет, но если бы он хотел посмотреть на чужую счастливую семейную жизнь — остался бы дома с монгрелами.

— Да брось, не так уж я вам и нужен, — лениво натянув свою обычную полуулыбку, проговорил Ланн. — Среди целой деревни охотников уж точно найдется кому пострелять.

Толстяк нахмурился и ничего не ответил, но тем же вечером на пороге дома Ланна появился соседский парень с просьбой помочь его родственникам с постройкой нового дома. Деревня понемногу росла и дом этот они строили не первый день, но это был первый раз, когда его пригласили поучаствовать.

И только влившись в толпу работающих над домом мужчин и женщин, он понял, как сильно соскучился по людям. Переворачивая бревна и перешучиваясь с другими работниками, многих из которых он и раньше знал, Ланн прекрасно понимал, что это житейская хитрость и мальчишку прислал жрец, но если ему стало лучше, то какая разница от чего?

И если он может снова задвинуть подальше собственное отчаяние, помогая кому-то другому, то сейчас самое время, потому что есть еще кое-что, о чем он не подумал сразу.

В этом отражении нет Перекрестка Миров.

Это тупик.

* * *

Время застыло, превратившись в один долгий пустой день, кусающий себя за хвост. То есть пустым он, разумеется, не был — Ланн мог найти себе занятие даже в постоянно страдающем от голода и болезней Натхолме, что уж говорить о процветающей деревне на поверхности. Но слова благодарности жителей Зимнего Солнца и обещания помочь в ответ в случае чего падали в сердце, как в бездонный колодец, не принося радости.

Эти добрые люди не могут ему помочь. Хотя, конечно, очень стараются.

В какой-то момент уворачиваться от сердобольных старушек, пытающихся накормить одинокого молодого человека собственной стряпней, стало сложно, потому что их количество возрастало с пугающей скоростью. Поразмыслив немного, Ланн решил, что и ему самому стоит умерить пыл, потому что здесь никакое добро не остается безнаказанным.

Ввалившись домой в обнимку с очередным пирогом, Ланн поставил его на стол и наградил уничтожающим взглядом единственного глаза, который способен хоть как-то выражать недовольство. Желтый глаз рептилии смотрел на все одинаково равнодушно.

— Я разберусь с тобой позже, — ткнув в пирог когтистым пальцем, со зловещим присвистом прошипел Ланн. — Я таких, как ты, на завтрак ем.

Бросив еще один ненавидящий взгляд на выпечку, он собрался уже отправиться спать, но заметил на столе кожаный мешочек.

Деньги? Ну это уже ни в какие ворота! Надо найти того, кто их оставил и вернуть обратно. И двери начать закрывать.