Отражения

— Стоит ей умереть и последует Суд, — говорил Самаэль, пока Ланн заливал в Сайдири зелья одно за другим. — Такая, как есть, она отправится в Бездну.

Но если она будет жить, она может измениться. Иомедай держит командора над Бездной за шкирку. Вместо того, чтобы просто помочь ей спасти людей и избавиться от демонов, богиня не дает ей умереть. И Ланн должен признать это мудрым решением, иначе ему придется иметь дело с кризисом веры.

Самаэль оставляет ей жизнь. Но это все, что он делает. И каждый раз, приходя в себя после битвы, в которой должна была умереть, командор тащит свои кишки по земле в убежище, чтобы зализать раны. Разумеется, она ненавидит Иомедай. И пользуется ее жестокой милостью, потому что не может ее отвергнуть.

Стонтон Вейн оценил бы этот широкий жест на десять потерянных знамен из десяти.

Вздохнув, Ланн полез в сумку за другими лекарствами. Помощи от этого ангела ждать не стоит.

* * *

В середине Эрастуса Зимнее Солнце превращалось в самую оживленную деревню в окрестностях. Многие приезжали на праздник заранее, чтобы потренироваться, другие не собирались участвовать, но привозили товары, в надежде найти им новых хозяев. Товары в свою очередь привлекали людей из соседних поселений, а зрелища и угощения заставляли их остаться на день или два.

Жизнь здесь кипит, лето в разгаре. И люди, суетящиеся в преддверии праздника, даже не догадываются, кто и чем заплатил за то, чтобы во время всеобщего веселья никому не пришлось опасаться за свою жизнь.

Ланн вернулся в деревню просто потому, что ему больше некуда было возвращаться. И тут же попался на глаза жрецу, после чего еще неделю пытался избавиться от него, потому что Ярек вбил себе в голову, что Ланн просто обязан принять участие в соревнованиях на День Лучника. Ланн в свою очередь лениво жаловался на то, что у него нет нормального оружия, и с тайным наслаждением ломал каждый лук, который ему приносили. Ну, он и в самом деле не виноват в том, что сделанное в деревне оружие не выдерживает натяжения, к которому он привык, правда? Когда пыль уляжется, можно будет отправиться в Дрезен за чем-нибудь получше, а пока Ланн хотел только одного — чтобы его оставили в покое.

В конце концов Ярек заподозрил неладное и перестал переводить хорошее оружие на упрямого охотника. Но за два дня до праздника Эрастила в собственном доме на обеденном столе Ланн обнаружил прекрасный тисовый лук с эльфийской резьбой — легкий, прочный и, скорее всего, зачарованный. Слишком дорогой для любого из деревенских жителей.

Командор не сказала ни слова, когда уходила из храма Паллары, так что очевидно это было что-то вроде: «Прости, что я сломала твое оружие». Знать бы еще, как сказать что-то вроде: «Прости, что я позволил демонам сломать тебя».

Решение пожертвовать пленниками, чтобы увеличить шансы на победу в заведомо неравном бою — далеко не первое сложное решение из тех, что она приняла в своей жизни. Но вместе с истреблением монгрелов и маячащей за ее спиной Бездной, оно показалось Ланну чудовищным. И оно таким и было! Вот только эти люди стали последними в череде множества жертв демонической колонии. Не пожертвуй ими командор, она не умерла бы, в отличие от своего спутника, но демоны получили бы чудесную игрушку, которую можно есть очень долго, а пытать практически бесконечно, и лет через пять все это море голодных повзрослевших демонов выплеснулось бы на ближайшие поселения. Промедли она, ожидая помощи из Дрезена, и колония нашла бы новое пристанище…

Нельзя спасти всех, иногда кем-то нужно пожертвовать. У нее не было ни времени, ни возможности найти другой путь.

Ланн повел себя, как полный кретин, но и у него не было времени подумать. Все, что он видел — это невинных жертв, которых нужно спасти.

Вздохнув, Ланн схватил лук со стола, наскоро натянул новую тетиву и покинул деревню, нервно оглядываясь, потому что если на этом свете есть кто-то внимательнее монахов, то это жрецы Эрастила. Ему нужно всего-навсего сказать «спасибо» и, может быть, «прости» — это не долго и не больно, хотя насчет второго он не очень-то уверен.

Впервые он заподозрил неладное, проходя мимо места, где принято оставлять дары Орсо — камень завален остатками сгнившей дичи и иссохшими травами, в плошках с медом увязли пчелы и мухи. Но если мясо и вправду портится быстро, то травами и медом Сайдири не пренебрегает никогда. По дороге в пещеру старой шаманки не нашлось ни одной ловушки, хотя Ланн искал едва ли не усерднее, чем в первый раз. Командор убрала их, все до одной. Так что когда в пещере Ланн не обнаружил ничего, кроме голых сырых стен, он даже не удивился.

Сайдири больше незачем здесь оставаться, и она точно не та женщина, которая ему нужна, так что какого черта в груди снова разворачивается бездонная дыра, он понятия не имеет. Он даже вином ее залить не сможет, потому что при одной только мысли об этом вспоминает полный восхищения взгляд и тихий шепот «Ты крепче вина…»

Наверное, это пройдет. Еще лет через десять. А пока нужно возвращаться домой.