Отражения нашего дома

– Нет, – шепчу я и падаю наземь, внезапно перестав чувствовать ноги. Передо мной безжалостно разбиваются вдребезги все воспоминания о том, какой была моя семья. – Нет, это должно быть не так. – Бумаги всегда можно сжечь, слова всегда можно отбросить, забыть, простить. Но это?

– Сара! – слышатся где-то неподалеку взволнованные крики Эман и Махи. Они пытаются меня поднять, но я их почти не чувствую. Я вообще почти ничего не вижу.

И когда мои глаза наполняются слезами и сквозь их пелену проступает сияющее лицо падара – он протягивает мне руку, призывая встать рядом с ними, – я вдруг все понимаю. Вырываюсь из рук двоюродных сестер и впиваюсь пылающим взглядом в улыбающееся лицо падара.

Посылаю в наш групповой чат сигнал SOS. Никакой счет меня здесь не удержит.

Глава 20

То ли было это, то ли не было. Жили-были мальчик и девочка. Разделенные временем, войной и океаном. Но, вопреки препятствиям, они нашли друг друга в маленьком пригороде на Лонг-Айленде. Судьба явилась к ним в облике дочери.

Им было суждено жить счастливо вместе, втроем. Им было суждено воплотить американскую мечту, начать новую жизнь вдали от трудностей и боев. Но, вероятно, дочь напрасно верила в покой и предназначение, если над ними мрачной тенью нависала война. Всегда.

Моя Фариба-амма спешит ко мне, помогает встать на ноги.

– Полно, полно, не надо устраивать сцену, – ласково говорит она и приглаживает мне волосы.

Ее слова взрывают во мне глубоко скрытую бомбу. Чувствую, как скрипят, просыпаясь от спячки, мои боевые доспехи. Они со щелчком застегиваются на мне и выпускают фонтан накопившейся ярости.

– Но кто-то же должен ее устроить, – ору я.

Кто-то включает музыку еще громче. Классика. Откидываю тетину руку. Слышу, как дружно ахают Эман и Маха.

Эман, старшая из двоюродных сестер в нашей крохотной семье, берет на себя привычную роль миротворца.

– Я понимаю твои чувства, но давай потерпим хотя бы один вечер. Поговорим об этом позже. – Она лучится теплом, подталкивает меня в плечо. А остальная семья радостно встречает новую женщину. От бесконечных «поздравляем» и «приятно наконец-то познакомиться» меня тошнит.

– Это что, шутка? О чем тут говорить? – кричу я, вскидывая руки. – Когда? Когда мне будет сорок лет? Разве мы выросли не в одной семье? – С моих губ срывается смех, и я вижу, что в осанке Эман сквозит неуверенность.

– Biz qitaylig na’aram bolmasin bizdan[1], – говорит Маха Эман.

– Khai salom aytip kegan qitaylig[2], – парирует Эман.

И сейчас, в этот миг, я остро ощущаю стену отчуждения, отделяющую меня от родственников с отцовской стороны. Хотя у нас у всех смешанная кровь – мы не чистые узбеки и не чистые афганцы, – естественно, в нашем доме преобладают язык и обычаи моей матери. Маха и Эман знают это. Они знают, что по-узбекски я еле-еле могу связать пару слов, что этот язык выветрился из моей ДНК, однако это не помешало им перейти на свой родной язык.

Глядя на их идеально правильные лица, на идеально выверенную реакцию, на идеальное благовоспитанное спокойствие, я чувствую себя как рыба, вытащенная из воды.

– Мне здесь не место. – Смотрю на этих людей, и они мне кажутся скорее незнакомцами, чем кровной родней. – Я не… – Гнев ускользает, и я стараюсь ухватиться за что угодно, лишь бы сильнее раздуть пламя.

– Фариба-апа, Маха-джон, Эман-джон, Bize tana qoyasalarma[3], – слышится холодный голос падара. – Gapim bor qizimga[4].

Женщины кивают и уходят, мы с падаром одни в центре урагана.

– Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты при мне переходишь на другой язык, – бормочу я, копаясь в телефоне. Не хватает сил взглянуть на отца. – По-твоему, мне от этого станет лучше?

– Сара, ты давно знала, что в моей жизни появился новый человек. Я пытался объяснить тебе, но ты не отвечала на звонки, и ты сама знаешь, как твоя мать относится к текстовым сообщениям. Это никакой не сюрприз, и я думал, ты все поймешь из нашего разговора. – Падар опять раздраженно вздыхает. – Хотя бы подойди поздороваться. Я тебя так не воспитывал.

В этот кошмарный вечер передо мной, как маяк, сияет наш групповой чат.

Аман: Колесница прибыла и готова увезти тебя из ада

– На самом деле, – отвечаю я, – ты воспитывал меня именно так. Учил действовать поспешно и без предупреждения.

* * *

Я просачиваюсь в средний ряд внедорожника халы Назанин.

– Кто ты такая и что ты сделала с нашей двоюродной сестрой? – ревет с водительского кресла Маттин. – Верно говорят, узбеки умеют закатывать праздники.

– Ха-ха, – бурчу я, скидывая туфли на каблуках.

Амина небрежным жестом вручает мне кроссовки и стягивает волосы в хвост.

– Итак, куда едем? – Аман поворачивается ко мне с переднего пассажирского сиденья и выразительно вскидывает брови. В его глазах многозначительный блеск.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Мы осторожно выруливаем от дома моей тетушки, и тут появляются Эман и Маха. Ищут меня.