Отраженная угроза

Люди зароптали чуть громче. Сенин прислушался к разговорам: в толпе обсуждалось, блеф ли это, или всё командование действительно дружно рехнулось и решило бить ракетами по живым людям.

В последнее верилось с трудом, несмотря на официальное заявление по телевидению. Люди в основном склонялись к мысли, что имеет место какой-то стратегический ход.

Нетрудно было догадаться, что лучше всего здесь информированы хозяева. Но их поведение оптимизма не внушало вовсе. Ближе к вечеру Сенин стал замечать, что в лагере прибавилось охраны. Вооруженные наемники торчали поверх забора через каждые тридцать метров. Они уже не смешивались с заложниками и не ходили среди них с беспечным видом, как было раньше. Похоже, ожидалась паника и попытка прорваться.

Сенин до темноты бродил по лагерю и слушал разговоры. Паники еще не было, была лишь тревога и непонимание. Тут уже многие знали, что Сенин – полицейский. К нему обращались, как к последней инстанции: «Ну, вы-то хоть скажите, что они не посмеют нас бомбить!»

«Не посмеют, – отвечал Сенин. – Конечно, не посмеют, они просто запугивают оппозицию».

Не хватало только отвечать за безумство собственного командования.

Перед сном он зашел к Хэнку, и они вместе посмотрели новости с «той стороны». Пару раз проскочило сообщение о готовящемся «решительном ударе» по зачинщикам беспорядков.

На следующее утро два десятка вооруженных «мытарей» отогнали заложников к их шалашам, впустив на территорию колонну из пяти грузовиков. Нескольких мужчин бесцеремонно заставили грузить в них какие-то ящики из здания энергоцентра.

Теперь уже всем стало ясно: начальство эвакуируется. Всё серьезно.

«Мытари» были злыми и нервными, они щелкали затворами и орали на людей по малейшему поводу. Видимо, боялись, что толпа сорвется и размажет их по заборам.

У ворот Сенин заметил Рубена. Тот искоса посмотрел и отвернулся. Сенин не стал настаивать и лезть к нему с расспросами.

Вообще, появлялось много каких-то незнакомых людей, которые суетливо бегали туда-сюда, что-то кричали в радиостанции, за воротами всё время сигналили машины, и постоянно где-то неподалеку слышался треск вертолетов.

В этот день впервые лагерь остался без кофе с булочками. Никто не удосужился перезарядить автоматы. Эта мелочь стала еще одним мазком в картину надвигающейся катастрофы.

Однако обед был по расписанию. Во время раздачи лотков народу явился сам Каспер. Он стоял на почтительном отдалении и хмуро наблюдал, как люди толкутся у стеллажей. Потом сделал знак кому-то из свиты, и этот некто через мегафон объявил, что через сорок минут общий сбор возле главного здания. Якобы для прояснения ситуации.

Стоит ли говорить, что прояснять ситуацию люди пошли сразу, захватив с собой обеды.

Наконец Каспер появился в окне второго этажа.

– Нам стало известно, что правительство готовит удар по энергетическим узлам на ряде приисков, – обратился он через громкоговоритель. – В том числе и по нашему. Не стоит и говорить, что мы меньше всего хотим напрасных жертв среди ни в чем не повинных людей…

– А вы нас отпустите! – закричал кто-то из толпы. Поднялся гул. «Мытари» на своих постах беспокойно зашевелились.

– Отпустить вас мы не можем, – объявил Каспер. – Мы слишком долго боролись и понесли слишком много жертв, чтобы так сразу сдаться и уступить наглым требованиям правительства.

– Сами разбирайтесь с правительством! Нечего за нами прятаться! – закричали сразу из нескольких точек.

Каспер подождал, пока крики утихнут.

– Все останутся здесь, вопрос закрыт! – жестко сказал он. – Сейчас мы дадим вам возможность обратиться к командованию и заявить о себе. Каждый правительственный солдат должен увидеть вас и узнать, что ему приказано стрелять по безоружным, беспомощным людям. Мы надеемся, что это остановит преступные планы военщины. Ваше обращение будет транслироваться на все военные базы и полицейские комендатуры.

У подножия энергоцентра появились люди с телекамерой на треноге. Похоже, обращение к федеральным силам было заранее отработано. Перед объективом сразу появилась женщина в летном комбинезоне – та самая, с уродливой стрижкой. Рядом встал священник и еще несколько колоритных персонажей, способных вызвать жалость одним своим видом.

Толпа гудела, и до Сенина доносились лишь обрывки выступления женщины-пилота. «…Бесчеловечная акция… люди ждут от вас освобождения, а не бомб… обращаемся ко всем, кто верит в справедливость…» Эта речь, безусловно, была заготовлена заранее.

Потом начал говорить какой-то врач, он сообщал о плачевном физическом состоянии большинства заложников. Затем к камере начали рваться случайные люди, и ее вскоре унесли.

Люди расходились удовлетворенные. Они искренне верили, что после такого репортажа ни у кого не поднимется рука нажать на стартовую кнопку.

Впрочем, по большому счету, никто не разошелся. То тут, то там заложники собирались группками и думали-гадали, что может произойти дальше.