Отречение

— Сначала, — начал маг, — ты равномерно распределяешь угли по дну жаровни. — Он взял кочергу и показал, как это делается. — Затем, хотя сейчас у нас нет времени придерживаться всех правил, ты даешь им прогореть. И только потом начинаешь готовить, расположив шампур повыше.

— Так колбаса дольше жарится, — возразил гоблин.

— Ты куда-нибудь спешишь? А еще я посоветовал бы тебе покупать эти сомнительные деликатесы где-нибудь в другом месте, чтобы не беспокоиться об их качестве. В конце концов, мясу можно придать мягкость, если отмочить в уксусе, или отбить вот этим деревянным молотком, или проколоть несколько дырок вилкой, чтобы помочь ему прожариться внутри. А еще было бы хорошо приправить чем-нибудь вон из тех специй. — Фарон усмехнулся. — Ты еще никогда так долго не возился с приготовлением, не так ли? Что ты сделал с настоящим хозяином? Убил — и захватил его дело?

Гоблин ухмыльнулся:

— Теперь уже не имеет значения, а?

— Полагаю, не имеет. Еще одно, последнее. Жарь колбасу, когда клиент ее заказал, а не заранее. Если же еда остыла, подогрей ее, иначе она почти отбивает аппетит. Ладно, удачи тебе.

Он хлопнул гоблина по плечу и вышел из закутка. Чрезвычайно изумленный Рилд в какой-то момент подобрался ближе, чтобы тоже послушать урок.

— Что это значит? — спросил воин.

— Я оказывал услугу обществу, — ответил маг. — Надеюсь, это оградит Браэрин от проклятия желудочных расстройств.

И два темных эльфа плечом к плечу отправились дальше.

— Ты хорошо развлекся, но все-таки это глупо. Сначала ты стараешься изменить нашу внешность, а потом рискуешь быть разоблаченным, играя в кулинара.

— Сомневаюсь, что какой-то мелкий промах послужит причиной нашею провала. Да и вряд ли в ближайшее время кто-то будет расспрашивать о нас простого уличного торговца и сумеет правильно задать нужные вопросы. Запомни, мы хорошо замаскированы. Кто способен распознать в этом забитом, уродливом существе меня, изящного и красивого? Хотя, должен признаться, что твое преображение не потребовало таких больших усилий.

Рилд оскорбился и молча затолкал в рот последний кусок хлеба с колбасой.

— Почему ты не изменил нашу внешность сразу, когда мы уходили из Брешской крепости? — спросил он. — Впрочем, это неважно, думаю, я и так знаю. Тем более что ни один воин не раскрывает свои секреты в самом начале схватки.

— Ты близок к истине. Грейанна и ее сообщники видели нас в нашем настоящем облике, так что они никак не могут предполагать, что мы появимся в совершенно другом виде. Эта хитрость не будет их обманывать вечно, но какое-то время, достаточно длительное, у нас есть, и может быть, нам удастся закончить наше дело и вернуться к своей размеренной, затворнической жизни.

— Это означает, что ты еще что-то обнаружил?

— Не совсем так, но ты же знаешь, у меня бывают внезапные вспышки озарения.

Мастера оказались в той части улицы, где перед популярным среди местного люда кабаком не то ревел, не то выл гнолл; от его так называемой песни сотрясались кальцитовые стены. Вокруг толпился народ. До сих пор Фарону еще не случалось прогуливаться, даже инкогнито, среди низших сословий. Было странно, что приходится петлять, останавливаться и увертываться, чтобы не столкнуться друг с другом. Если бы окружающие знали его настоящее лицо, они бы разбежались в разные стороны с его пути.

Когда оба дроу добрались до толпы слушателей, Рилд вдруг развернулся и выполнил прямой короткий удар. Горбатое, пегое создание — вероятно, отпрыск гоблина и орка — попятился, но запнулся и упал.

— Кошельки срезает, — объяснил воин. — Ненавижу это место.

— Не ностальгия ли это?

Рилд нахмурился:

— Не смешно.

— Нет? Тогда прошу прощения, — с ухмылкой ответил Фарон. — Меня всегда удивляло, почему окраины города выглядят такими грязными и убогими, даже без обитателей. А уж запах! Не напрасно мы называем этот район Вонючкой. И все-таки строения, хотя и более скромные, чем в других районах города, имеют все те же изящные линии, какие наши предки вырезали из живой скалы.

Мастера помолчали, пропуская торопливо ползущего через улицу паука с длинными, как мечи, лапами. В Браэрине водилось множество священных существ, и кто знает, относится этот паук к ним или нет. На всякий случай Фарон мысленно перебрал свой список готовых заклинаний, но арахнид не обратил никакого внимания на двоих замаскированных темных эльфов.

— Глупо спрашивать, — отозвался Рилд. — Почему Браэрин кажется грязным? Обитатели виноваты!

— Ах, подонки ли уродуют наш город или какой-то злобный дух, который существовал с самого начала, заманивает нищих бедолаг в свои владения?

— Я не метафизик, — сказал Рилд. — Только я знаю, что кто-то здесь должен убирать падаль и тех, кто ею питается.

Фарон посмеивался, слушая его:

— А если бы такая уборка происходила здесь, когда ты был совсем маленьким?

— Я не имел в виду их уничтожение… ну, разве что в какой-нибудь безвыходной ситуации. Но зачем позволять им самовольно селиться здесь, в этой грязи, а потом разносить заразу? Почему бы, наконец, не найти для них какое-нибудь полезное занятие?