Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах

Пусть так живут те, кто еще не устал и кому это нравится. Я никогда не хотела попасть в криминальный мир. Я попала в него благодаря тебе, и мне в нем совсем не понравилось. И я не верю, что из него нельзя уйти. Уйти, может, и нельзя, но сбежать можно. В твоем мире нельзя приобрести спокойствие и стабильность, в нем можно только совершенно безболезненно приобрести место в крематории или на кладбище. Я не хочу, чтобы ты принадлежал криминальному миру. Я хочу, чтобы ты принадлежал мне и нашим будущим детям. Я хочу, чтобы мы принадлежали друг другу. Я этого хочу…

В глазах Ворона показались слезы.

– Таня, прости меня.

– За что? Это ты прости меня, если я что-то делала не так.

– Понимаешь, мне осталось совсем немного. И еще у меня к тебе большая просьба.

– Какая?

– Я знаю, почему твой покойный муж Вадим хотел тебя убить, но я бы очень хотел, чтобы ты этого так и не узнала. Поверь мне, так будет лучше.

– Почему?

– Потому что если ты узнаешь, то не сможешь дальше спокойно жить… Ты будешь мучиться.

– Но я должна это знать. Муж хотел меня убить, а я даже не знаю за что!

– Не думай об этом и, если можешь, попытайся его простить. Я не смогу тебе об этом сказать даже перед смертью.

– Ты просто обязан мне все рассказать. И, пожалуйста, не говори о смерти, потому что ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить.

– Таня, я не могу сказать тебе о том, что знаю. Это слишком жестокая правда.

– Я хочу знать правду, какой бы она ни была.

– Поверь мне, существует правда, которую лучше не знать.

– Как это ты не хочешь мне говорить?! Гера, сейчас ты не можешь сказать мне, что я лезу в чужие дела. Это мое дело, и даже если ты не скажешь мне правды, я все равно ее узнаю.

– Я не смогу тебе это сказать. У меня не повернется язык.

Встав с кровати, я слегка приподняла свадебное платье и встала перед умирающим Вороном на колени.

– Гера, видишь, я стою перед тобой на коленях. Я тебя умоляю… Я еще никогда в жизни ни о чем тебя так не просила. Пожалуйста… Прошу тебя, пожалуйста… Ведь ты мне обещал. Ты мне клялся. Ты мне слово давал… Где же твое слово?! Настоящее мужское слово!

– Таня, я не знаю, как ты будешь с этим жить…

– Нормально я буду жить. Нормально. Гера, перед тобой женщина на коленях стоит.

– Если бы я мог, я бы поднял тебя с колен. Как жаль, что я не могу этого сделать.

Не выдержав, я громко заревела и, не вставая с колен, закричала что было сил:

– Гера, родненький мой!!! Я тебя очень прошу, ответь мне на вопрос, почему мой муж хотел меня убить?! В конце концов, я хочу знать, за что новый русский вздумал нищенку замочить?! За что меня мужики так?! Что я им сделала?!

– Вадим твой отец, – с трудом сказал Ворон. – Встань, пожалуйста, с колен. Такая женщина не должна стоять на коленях. Она должна ставить на них других. Ты вышла замуж за своего отца…

– У меня нет отца и никогда не было… Он умер, когда я еще не родилась. Ты что-то напутал…

Но Ворон меня уже не слышал. Он был мертв.

– Гера! Гера!

Встав с колен, я подбежала к мертвецу и попыталась до него «достучаться», но достучаться до него уже было невозможно. Выйдя из палаты, я прошла мимо бритоголовых братков, которые непонятно от кого охраняли своего шефа, и произнесла мрачным голосом:

– Раньше его надо было охранять. Намного раньше.

Затем подошла к сидящей на посту медсестре и сказала, глотая слезы:

– Вы бы там отключили капельницы всякие, аппараты… Зачем они там вхолостую работают. Хватит уже капать… Хватит…

Поправив уже почти черное от гари свадебное платье, я тихонько всхлипнула и направилась к выходу. Как только я вышла из больницы, из припаркованной возле нее машины вышли двое мужчин бандитского вида, слегка присвистнули и посмотрели на меня непонимающими глазами:

– Ребята, Ворон умер, – совсем тихо сказала я. – Его больше нет. Вам нет нужды торчать у этой больницы.

– Приносим вам свои соболезнования.

– Спасибо.

– Садитесь в машину. Мы вас отвезем, куда вам нужно. – Один из братков открыл задние двери крутой иномарки.

– Нет, ребята, спасибо. Я пешком.

– Ну куда вы пойдете? Вы бы хоть переоделись.

– Зачем? У меня свадьба. Медовый месяц.

– Но ведь у вас от свадебного платья одно название осталось. Оно все в саже.

– Ну и что?

– Люди же смотрят…

– А мне плевать на людей.

– А куда вы собрались?

– На кудыкину гору.

Скинув свадебные туфли на тоненьких шпильках, я бросила их в урну и почувствовала себя гораздо лучше.

– Ноги отекли, – объяснила я ничего не понимающим браткам. – Всю ночь на каблуках танцевала. Так проще…

Не обращая на братков никакого внимания, я пошла по шоссе, слегка поднимая шлейф своего некогда нарядного платья. Я шла, тихонько всхлипывала и глотала собственные слезы.

– Эй, невеста, ты откуда такая взялась?! Из помойки?! – донесся смех из проезжающего мимо джипа.

– Пошли к черту! – крикнула я в ответ.

Проходившие мимо меня люди шептались, смеялись, шарахались от меня в сторону, а некоторые не сдерживались и громко возмущались мне в след:

– Это ж надо так надраться на собственной свадьбе! Небось в луже валялась, как свинья. А еще невеста!