Отрешись от страха. Воспоминания историка

Хотя большинство выступавших так или иначе, искренно или скрепя сердце поддерживали стремления ликвидировать последствия «культа личности», но в ряде выступлений проскальзывало и недовольство курсом ХХ-ХХП съездов. Директор Института археологии акад. Б. А. Рыбаков, известный своими ультраконсервативными взглядами, убежденный антисемит и российский шовинист, начал свою речь с весьма двусмысленной фразы, в которой прозвучало косвенное осуждение антисталинского курса. «Последнее время, — заявил Б. А. Рыбаков, — нам иногда начинало казаться, что волны житейского моря слишком сильно треплют наш корабль, обрывая снасти и угрожая самому ходу нашей науки». Противоречивость того, что происходило на Всесоюзном совещании историков, была наглядно продемонстрирована тем, что все ключевые доклады были сделаны историками, которые десятилетиями прославляли Сталина, занимались откровенной фальсификацией истории, некоторые из них, к тому же, были в первых рядах в «великие дни» борьбы с космополитами.

Не вызывало особого сомнения, что эти же люди могут повернуть в любую сторону и будут утверждать завтра прямо противоположное тому, что они говорят на совещании сегодня.

Симптомы начавшегося отлива в сторону сталинизма, хотя на поверхности продолжало казаться, что борьба с культом личности еще только разгорается, проявились и на этом совещании. П. Н. Поспелов, отвечая на вопрос о Бурджалове, подтвердил решение ЦК от 9 марта 1957 года, в котором осуждалась статья Бурджалова, опубликованная в журнале «Вопросы истории». Это Постановление ЦК было принято в момент очередного качания в сторону сталинизма, последовавшего вслед за венгерскими событиями. Сохранение этого решения в силе показывало, что ЦК не склонен пересматривать ни одного из своих решений, принятых после 1956 г., хотя некоторые из них шли в разрез с антикультовскими решениями XX и XXII съездов партии.

Едва совещание историков закончилось, как началась упорная борьба вокруг того, издавать или не издавать материалы совещания, а если издавать, то полностью или в сокращенном, отредактированном варианте. В конце концов было решено всего, что там говорилось, не печатать, а опубликовать сокращенную версию стенограммы, из которой были выброшены многочисленные примеры фальсификации истории, процветавшей в годы неограниченного правления Сталина. Любопытно отметить, что так как началом непосредственного вмешательства Сталина в дела общественных наук было решено считать письмо Сталина в журнал «Пролетарская революция» (1931), оказывалось, что идеологическая подготовка репрессий началась, уже даже по официальному признанию, за три года до убийства Кирова, за четыре года до ареста Зиновьева и Каменева и за шесть лет до показательных процессов в Москве.

На самом же деле фальсификация истории в СССР началась с того самого момента, когда в советской исторической науке утвердилась одна-единственная точка зрения на исторический процесс. Там, где существует одна точка зрения, признаваемая единственно правильной, там фальсификация неизбежна, она сопровождает исторические исследования независимо от того, каким эпохам или каким событиям эти исследования посвящены.

Только спустя год, в декабре 1963 года, после колебаний и борьбы материалы Всесоюзного совещания историков были сданы в производство, а сама книга увидела свет в значительной степени благодаря настойчивости редакторов издательства «Наука» В. И. Зуева и А. И. Юхта. Эта книга, опубликованная тиражом в 5 тысяч экземпляров (довольно незначительным по масштабам советских изданий и по ее значимости), была мгновенно раскуплена и уже давным-давно стала библиографической редкостью.

* * *

В эти годы возвратились в Институт истории его старейшие сотрудники — франковед и историк социалистической мысли Виктор Моисеевич Далин и историк СССР Сергей Митрофанович Дубровский. Они были арестованы в годы террора 30-х годов, провели в лагерях около 20 лет, чудом уцелели. Но сколько историков не вернулось!

Но были и печальные события.

8 марта 1963 года умер Абрам Моисеевич Деборин. В последние годы жизни положение его несколько улучшилось. Но об этом следует рассказать более подробно.

В 1956 году после XX съезда КПСС Деборин подал заявление в ЦК КПСС с просьбой пересмотреть постановление ЦК от 1931 года о так называемом «меныпевиствующем идеализме». Политбюро поручило разобраться в этом деле А. И. Микояну.

Я прекрасно помню все эти дни волнений перед тем, как Абрам Моисеевич должен был поехать на встречу с Микояном в Кремль. Он очень волновался — ведь речь шла о всей его жизни ученого. Деборин жил в доме Академии наук по Ленинскому проспекту, д. 13. Ехать в Кремль нужно было минуя Октябрьскую площадь и затем по улице Димитрова. Когда машина проезжала площадь, она внезапно испортилась. До назначенного времени оставалось буквально 7-8 минут, но тут на помощь пришла милиция, и Абрам Моисеевич попал на свидание к Микояну вовремя.