Отряд

Но больше всего меня волновала Док. Девушка осваивала военное ремесло хорошо, иногда даже лучше других, но вдруг обнаружилось, что совершенно не способна ударить противника. Даже руку поднять не могла, чтобы напасть. Я поблажки отделениям за слабаков не делал, и им приходилось отрабатывать проигранные баллы в других противоборствах. Хуже стало, когда парни то ли договорились, то ли догадались ставить слабаков против слабаков. Например, Пси против Док в схватках на мечах. Этого я не терпел и менял условия соревнований прямо по ходу. Бойцы недовольно бурчали, но слушались. Однако, когда проигрывало звено Док, ей всё равно давали тащить самого худенького из соперников. На это я уже старался не обращать внимания, хотя стало ясно, что девушка в бою будет пустым местом. Понимали это и Стар, и Серый с Димоном, однако мои намёки о том, чтобы отправить её обратно в город или перевести из боевого расчёта на особое положение врача, не слышали. Я бороться с этим не хотел, мне Док как человек нравилась. Мы даже подружились, и девушка частенько заходила ко мне в дом по вечерам поболтать, попить чайку и поделать какие-то там свои женские дела, попросив меня «погулять».

Служба и учёба под началом Разведчика для многих парней тоже оказались не простым делом. Пока в отделении, которое оставалось у дома, двое несли охрану и патрулировали дорогу, пятеро бойцов занимались укреплением стен, изготовлением и ремонтом стрел, хозяйственной работой и всякими другими делами. И я не знаю, что было легче – бегать со мной по полигону или угодить моему наставнику. Уже несколько раз под утро уснувшие на посту бойцы приходили в лагерь с вымазанными, будто кровью, лицами. Это Разведчик подкрадывался и так наказывал их во сне за нерадивость. Где он при этом брал красную гадость, для меня оставалось загадкой, но она почему-то не смывалась целый день. Ребята на это невинное, на мой взгляд, порицание сильно обижались, пока я не рассказал, как Разведчик бывало выбивал дурь из меня:

– У него всегда было одно наказание: не сделал – не ешь, не слушаешься – не ешь, не тренируешься – не ешь. Мог меня одного бросить в лесу, в горах и даже в долине. Он умеет взять и пропасть внезапно, так что и не заметишь. Годам к шестнадцати приучил меня слушаться его беспрекословно.

Парни поначалу в это не верили, но после более близкого знакомства с Разведчиком изменили своё мнение.

В один из первых тренировочных дней наставник приказал Стару и его отделению зарезать косулю. Для этого он специально поймал её в лесу живьём и притащил в лагерь.

– И где наши шашлыки? – усмехнулся я, когда вернулся с полигона.

– Ещё ходят в сарае, – недовольно пробурчал Стар.

– Что так? Смелости не хватило зарезать? – снова подколол я, хотя всё итак было ясно. – И что дальше?

– Он сказал, что мы ужинать не будем, пока не выполним задание. И вы тоже.

Я задумался. Бойцы, прибежавшие за мной, стояли вокруг и тяжело дышали. О своих проигрышах и победах они тут же забыли и теперь молчали с сочувствием, не зная, как помочь дежурному отделению. Убить животное никто из них ни за что решится, это было понятно. Но и голодать не хотелось. Мне показалось, что Разведчик начал слишком круто. Самого его нигде не было, видимо, пошёл, наверное, проверять охрану.

– Но вы хоть понимаете, что убивать людей будет намного страшнее? – спросил я притихших парней.

Они молчали.

– Пойдёмте, покажу, как это делается, – предложил я.

– Может, не надо? – попросила Док.

– Ты же врач! Как ты раненым помогать собралась? – упрекнул я её.

– Так это будут люди, – начала она, но тут же замолчала.

Я достал меч – настоящий стальной – и решительно вошёл в сарай. По дороге оглянулся и зло приказал:

– Чего встали? Идите! Смотрите!

Бойцы собрались полукругом у меня за спиной. Я зашёл в стойло, где робко жалась в углу молоденькая косуля. Постоял немного рядом с ней, чтобы успокоилась. Протянул траву, она, конечно, не взяла. Не оглядываясь и не размышляя, быстро взял животное за небольшие рожки, оседлал его и, задрав голову, перерезал горло. Даже и не помню, когда Разведчик меня этому научил. Обычно у нас животное погибало во время охоты, и разделывали мы его прямо в лесу. А тут пришлось поступить, как крестьяне с домашним скотом. Косуля быстро теряла кровь, а вместе с ней силы. Я аккуратно отпустил её и вытер меч о землю. Потом достал верёвку и подвесил ещё теплое тело за задние ноги, чтобы было удобнее освежовывать. Парни стояли притихшие, бледные и хмурые. Задние тянули вверх головы, чтобы лучше видеть, да так и застыли.

– Разделывать вам! – сказал я Стару. – И не вздумайте затягивать!

Но никто не двинулся с места.

– Крестьянин делает это каждый день! Так он кормит семью, а жена ему помогает, – со злостью учил я. – Возьмите нож и приступайте! Откройте Интернет, там сотни видео, как это делается! Вперёд!