Отряд-2

Бесшумно вошел робот-слуга по имени Ролли и выжидательно остановился на пороге. Это был именно робот. Хозяин не менял его на андроида, потому что, во-первых, Ролли служил в этом доме уже восемьдесят лет и, что называется, сажал маленького Вадима Андреевича на горшок, а во-вторых, Вадим Андреевич, по собственному признанию, андроидов недолюбливал. «Обычные роботы честнее», — часто говаривал он, предоставляя собеседнику самому догадываться, что именно он имел в виду.

— Чай гостю.

— Здравствуй, Ролли, — улыбнулся Николай. Ему всегда нравилось это металлопластиковое чудише с кристаллическими мозгами, одинаково ловко управлявшееся с лопатой в саду, посудой на кухне и многими другими человеческими инструментами и вещами.

— Здравствуйте, Николай, — прогудел робот. — Рад вас видеть снова.

Голос у него был низкий, не интонированный, но Николаю, почудилась в нем определенная теплота.

— Две ложки сахара, как всегда, — произнес робот.

— Да, Ролли, две ложки, — подтвердил Николай.

— Выполняю.

Он развернулся и пропал за дверьми.

Хозяин и гость проводили робота глазами и посмотрели друг на друга.

— Как настроение? — осведомился Вадим Андреевич.

— Нормально, — чуть пожал плечами Николай. — Жду указаний.

— Это хорошо, — скупо улыбнулся Сальников, он выглядел бодрым, хорошо выспавшимся и уверенным в себе человеком. — Я многого сейчас просто не имею права тебе сообщать, но могу сказать, что дело наше близится к завершающей стадии. Период теоретизирования и пустого переливания из пустого в порожнее заканчивается. Ты рад?

— Скорее… э-э… заинтригован, — изобразил осторожную улыбку Николай. Он слишком хорошо знал этого человека, чтобы раскрываться перед ним полностью.

— Хорошая интрига — пружина любого действия, — кивнул Сальников. — От тебя требуется следующее…

В это время в комнату беззвучно вкатился Ролли и поставил перед Николаем изящную фарфоровую чашку с чаем на блюдце.

— Спасибо, Ролли, — кивнул Николай и выжидательно посмотрел на Вадима Андреевича.

Тот небрежно махнул рукой, отпуская робота, полез во внутренний карман легкой летней куртки и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот, — сказал он, протягивая бумагу Николаю, — ознакомься. Здесь список оборудования, которое ты должен как можно скорее доставить в Город. Лучше прямо сегодня.

Николай принял листок, развернул и стал читать. Это были какие-то совершенно неизвестные ему то ли приборы, то ли механизмы, то ли черт знает что. Был и другой вариант — предметы ему знакомы, но названия на всякий случай зашифрованы…

— Икс-Р 128… — прочитал он вслух, — Что это, Вадим Андреевич?

— Меньше знаешь — лучше спишь, — ответил Сальников древней поговоркой. — Все упаковано в ящики с такой же маркировкой, что и на бумаге. Твоя задача доставить все в целости и сохранности в Город. К нам, на Зеленую тридцать пять. Сложишь в подвале.

— Так тут же… это… много, — пробормотал Николай и потянулся к чашке с чаем. — Двадцать семь позиций, и места это все, наверное, занимает… — он отпил чаю и поднял глаза на Сальникова.

Вадим Андреевич смотрел на него, не мигая, и молчал.

Николай торопливо поставил чашку на блюдце, вздохнул и признался:

— Гости у нас, на Зеленой тридцать пять.

— Гости, — медленно повторил за Николаем Вадим Андреевич. — Что за гости?

И Боровиков рассказал о встрече на дороге.

Сальников слушал внимательно, не перебивал, и Николай сам не заметил, как выложил не только факты, но и свои, не до конца самому понятные ощущения от этой встречи.

— Понимаете, Вадим Андреевич, — торопясь, чтобы не перебили, объяснял он, — вы же сами учили обращать внимание на интересных и необычных людей. Потому что среднему обывателю наши идеи и цели — до лампочки. Ему, среднему, и так хорошо. Вот. Я, разумеется, помню запрет на прямую вербовку, но я им ни слова не сказал о том, кто я и откуда. Да они и не спрашивали. Просто познакомился. Ну и помог по мере возможности, а…

— А почему ты решил, что это необычные люди? — не повышая голоса, перебил Сальников. — Чем именно они тебя заинтересовали? Что в них было особенного? Конкретней можешь?

Николай задумался, вспоминая и подбирая правильные слова.

— Как бы это поточнее…. Лица у них такие… ну, не наши лица. Твердые они. Вокруг лица у всех мягкие, сглаженные, а эти… Как из острых и твердых углов собраны.

— Худые лица? — спросил Вадим Андреевич.

— М-м… не в этом дело. Есть и худые, есть и нормальные. Просто…. Не знаю. Твердые. Это самое точное слово. Ну и обветренные еще. Но это у многих «полигонщиков». И еще глаза. Сами все молодые, а глаза у них, как у совсем взрослых, поживших людей.

— Как у меня, например?

— Н-нет, пожалуй. У вас глаза, как бы это сказать… бодрые, что ли. А у этих…

— Уставшие?

— И уставшие тоже. Но не только. Такое впечатление, что они знают что-то, чего никто из нас знать не может. Я таких глаз ни разу ни у кого не встречал.

— Интересно… — Сальников откинулся на спинку кресла и ненадолго задумался. — Еще что-нибудь?

— Да. У меня сложилось такое впечатление, что они никогда не были в Городе.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему у тебя сложилось такое впечатление?