Отряд-2

Тем временем флаер приближался и стало понятно, что он сейчас постарается сесть именно туда, куда и должны садится флаеры — на посадочную площадку. То есть непосредственно на импровизированный плац. «Курсанты» тоже заметили машину и в тревожном безмолвии наблюдали теперь за ее полетом.

Вот теперь я вижу, что они другие, подумал пулеметчик. Мы бы уже десять предположений высказали. А эти молчат.

Флаер приблизился еще, завис в пяти метрах над площадкой, судорожно дернулся, качнулся и, накренясь, камнем рухнул на землю.

Рудольф почувствовал, как сжались в тугой комок мышцы живота, и нестерпимо засвербело в носу. Последний раз подобные симптомы в своем организме он наблюдал зимой сорок второго года. Как раз перед тем, как их полк перебросили в Сталинград….

Когда он быстрым шагом подошел к машине, пилота уже вытащили из нее и уложили на траву. Он был жив. Почти. Разбитое в кровь лицо, изодранный на груди комбинезон, сквозь который проглядывала перебинтованная грудь с алым пятном проступившей сквозь бинты крови. Правая нога сломана. Сознания, однако, человек не потерял — карие глаза лихорадочно блестели, и в них плескались боль и… страх. Сколько раз пулеметчик второго отделения разведвзвода первого батальона 121-го пехотного полка 48 стрелковой дивизии вермахта Рудольф Майер видел такие глаза — и не сосчитать! Были они голубыми, серыми, карими, синими, зелеными, черными и даже разноцветными. Но всегда — всегда! — одинаковыми. Потому что сквозь глаза эти проглядывала душа человека, только что вышедшего из кровавого и страшного боя.

— Врача, — негромко сказал Майер, присаживаясь рядом с раненым пилотом. — Срочно позовите врача.

Кто-то за его спиной развернулся и с топотом умчался в сторону жилья.

— Спокойно, парень, — обратился Рудольф к раненому. — Все уже позади, и сейчас тебе помогут. Как тебя зовут?

— Ю-юрий. Юрий Павлов.

— Что случилось, Юра? Рассказать можешь?

Кареглазый пилот кивнул.

— Пить, — громко прошептал он. — Пить хочу.

И облизал почерневшие от запекшейся крови губы.

— Сейчас, подожди…

Рудольф расстегнул молнию комбинезона и убедился, что раны в живот у парня отсутствуют. Снял с ремня флягу с водой:

— Держи.

Пилот принял флягу левой, дрожащей крупной дрожью рукой, и напился.

— Спасибо, — сказал он заметно окрепшим голосом. — Вы ведь «полигонщики»?

— Да, — сказал Руди, — они самые. А я один из главных. Меня зовут Рудольф Майер. Рассказывай.

— Война в Городе, — выдохнул Юрий Павлов. — Нас…людей… убивают….

И тут молчание за спиной Майера кончилось.

— Что-что?

— Это такая шутка?

— Как — война? Какая война?

— Эй, друг, ты часом водки или еще чего другого не перебрал?

— Смешно…

— И с кем у нас нынче война?

— Где врач?! Парень определенно не в себе!

— Напился, подрался, угнал флаер…

— Бросьте, господа. Пьяные из Города не уходят.

— Тем более — не улетают…

— Бред какой-то…

Некоторое время Руди, успокаивающе положив руку на здоровое плечо раненого, затылком слушал этот ничего не значащий шум. Он понимал, что народу надо слегка спустить пар.

— Тихо! — сказал он в нужное время.

И стало тихо.

Хоть чему-то я их научил, подумал Майер и, обращаясь к Юрию, поощрительно кивнул:

— Не обращай внимания. Рассказывай дальше. Я тебя очень внимательно слушаю.

И Юрий Павлов, торопясь и проглатывая непослушные слова, рассказал.

Глава пятнадцатая

Юрий Павлов со товарищи прибыл в Город позавчера. Обычное и традиционное посещение места средоточия всяческих пороков молодыми людьми, достигшими, наконец, совершеннолетия. Паломничество, дань традиции и вкушение ранее запретного плода одновременно. Прибыли они небольшой и дружной группой (четыре парня плюс четыре девушки), поселились в одном доме, огляделись и неумело попытались предаться греховным развлечениям. Ничего нового здесь они, разумеется, не изобрели. В первый же вечер отправились по барам и ресторанам, напились, как водится, поссорились…. Точнее, это он, Юра, поссорился со своей подружкой, а заодно и с друзьями, которые попытались их помирить. После чего в гордом одиночестве удалился в ближайший бар, где его и «сняла» взрослая женщина, прекрасно знающая, что именно ей нужно.

— Это меня и спасло, — лихорадочно блестя глазами, рассказывал он. — Мария живет… жила на окраине, в ее доме на первом этаже расположен полицейский участок. Оружия огнестрельного, конечно, у полицейских нет, но очередь из игломета способна если не парализовать, то, хотя бы, изрядно затормозить андроида…

— Андроида? — перебил Майер. — А при чем здесь они?

— При том, — кривя еще по-детски пухлый рот, ответил Юрий, — что именно андроиды напали в Городе на людей.

… Мария вышла утром в магазин, чтобы купить поесть (в квартирке ее, кроме чая, ничего не оказалось), а потом он услышал выстрелы и крики.

— Меня сразу удивило то, что выстрел были не из игломета. У игломета звук такой… приглушенный как бы. А здесь… Я смотрел фильмы про войну. Это было огнестрельное автоматическое оружие. Вскочил с постели, подбежал к окну…

Он подбежал к окну и не поверил собственным глазам.