Отряд

После похорон я достал коробку с фотографиями. Мама купила мне на день рождения «Полароид», и тот очень пригодился. В основном на снимках был Шер – снимал ведь я, плюс мне не нравится, как я выгляжу на фотографиях.

Я собирался сделать мемориальную страничку. На Facebook, понимаете? Что-нибудь в память о Шере. Моя идея, честно. Но в какой-то момент все изменилось.

Я отсканировал фотографии и сохранил их на компьютере. Но вместо мемориальной странички я… Ну, я создал человека. Наверное, именно это я и сделал.

Алекс Марксон. Не знаю, откуда я взял это имя, но мне оно показалось стильным. И хорошо подходило к фотографиям. У Алекса Марксона было лицо и тело Шервуда. У Алекса Марксона были мои слова и мои интересы. Алекс – это и я, и Шервуд вместе.

Я составил профиль. Хотя знал, что это неправильно. Мое сердце стучало как барабан, когда лицо Шера – ХЛОП! – оказалось прямо на экране. Получилось… святотатство? Я чуть было не удалил все. Чуть было.

Я начал публиковать всякое. Сначала ничего особенного. Только то, что меня интересовало, – то, за что меня здесь дразнят. Мои слова приклеились к телу Шера.

И что суперстранно… Алекс начал получать предложения дружбы. Я имею в виду, ОЧЕНЬ МНОГО предложений. От людей, с которыми мы никогда не встречались. И не от чудиков. Нормальных, спокойных людей. Мальчиков (и девочек!) моего возраста.

Сначала я боялся принимать эти предложения – представлял, как Шер на небесах качает головой, – но через некоторое время принял. Люди писали на моей стене, а я – на их от имени Алекса. Лицо Шера расцветало на чужих страницах будто цветок.

Но дело в том, что интересы Алекса – это мои интересы. И люди считали его умным, забавным и, ну, КРУТЫМ. Разве это не странно? Когда я говорю те же самые вещи – это странности всякие, потому что люди считают меня чудиком. К примеру, о сбывающихся пророчествах.

И тогда – мне правда очень неловко – я отправил несколько запросов. Максу Кирквуду, Эфраиму Эллиоту и Кенту Дженксу. Я даже послал один Труди Деннисон, которая сидит передо мной в классе и является самой красивой, самой забавной и просто самой лучшей девочкой во всем мире. Не то чтобы я с ней когда-нибудь по-настоящему разговаривал, за исключением того случая, когда она одолжила карандаш на обществоведении… Если подумать, она так его и не вернула. Может быть, она, как и Кент, думает, что «одолжить» означает «оставить себе»… Наверное, она просто забыла.

В любом случае, угадайте что? Они приняли запрос, хотя никогда не встречались с Алексом. И не смогли бы, правда? Они просто решили, что Алекс красив, раскован и крут.

Я подумал: вот как МОГЛО быть. Если бы я не был СОБОЙ. Если бы я существовал в другом, подходящем теле, в теле, которое все любят. Если бы не жил в Норд-Пойнте, где я как поезд на рельсах – знаю, куда еду, ненавижу свой маршрут, но не могу его изменить. Вот кем я мог бы стать, если бы мяч отскочил немного по-другому, понимаете?

На моей собственной странице в Facebook десять друзей. Мама, несколько дядюшек и тетушек, бабушка – «Я купила тебе новые джинсы в отделе для толстячков в «Симпсон-Сирс» Шарлоттауна, Ньюти!» – и несколько друзей по переписке… Мой приятель из Дюбюка удалил меня из друзей.

А теперь страшное признание, доктор Харли. Жила чистейшего золота, секрет, который, я думаю, о многом говорит:

Алекс Марксон не дружит с Ньютоном Торнтоном. Ни на Facebook. Ни в реальности или в этой жизни.

Искренне ваш,

Ньютон Торнтон

* * *

11

КОГДА ОНИ вернулись в хижину, уже стемнело. В круге камней подергивался костер. Рядом сидел скаут-мастер Тим. На его шее сильно выступали сухожилия, они походили на уходящие в глубь тела крохотные деревца.

– В хижину не входите, – сказал он ребятам.

– Там мое пальто, – возразил Кент.

– У костра тепло. С тобой все будет в порядке.

– Я хочу взять пальто.

– Меня не волнует, что ты хочешь, – мертвым голосом произнес Тим. – Тот человек болен. Такого я никогда раньше не видел. Здесь я ему диагноз поставить не смогу.

Мальчишки уселись вокруг костра.

– Чем болен? – спросил Ньютон.

– Сначала я думал, что раком. Врачи всегда сначала подозревают рак. Но для рака почти всегда характерна потеря аппетита, а тут…

Тим не видел причин рассказывать ребятам, что во второй половине дня мужчина вскочил, словно вампир с пронзенным сердцем из гроба. Сосуды в его глазах полопались… Язык превратился в узел из сухожилий, как будто из него выкачали всю слюну…

Мужчина вонзил зубы в диван и яростными рывками начал рвать ткань.

Бессмысленность этого поступка привела Тима в ужас.

Ему удалось успокоить незнакомца, прежде чем тот успел проглотить слишком много. Он с большой вероятностью мог подавиться до смерти от заплесневелой набивки старого «Честерфилда». Бережно придерживая мужчину за шею, Тим уложил его на пол. Голова у того запрокинулась, челюсть отвисла…