Отряд апокалипсиса (СИ)

— Видишь, — проговорил охотник, — ночь — единственное время, когда небо становится прежним. Когда уходит проклятая пелена, открывая его естественную красоту. Только ночь нам оставили высшие силы… какими бы именами кто их ни называл. И если не любить ночь, если не хранить ей верность — что тогда вообще стоит любить, чему еще быть верным?12

Когда поблизости от лагеря ошивался сопляк-надзиратель Равенны, Освальду пришлось поискать укрытия в каких-нибудь кустах. Таких, чтоб были одновременно и погуще, и поближе к стоянке Братства Ночи, и в то же время на расстоянии, достаточном для того, чтобы подходить к ним мальчишке из Братства было лень.

Но, к немалому облегчению бывшего вора, хватило того паренька ненадолго. Да и не столько следил он за окрестностями, сколько собирал хворост. Или вообще просто поглядывал на небо, легкомысленно насвистывая какой-то немудрящий мотивчик. Самое то занятие для убежденного бездельника.

Так что беспечный юнец не помешал Освальду подобраться к стоянке Братства поближе. И убедиться, что Равенна жива. Да заодно стать свидетелем беседы волшебницы и этой двуличной твари — Леона. Свидетелем… ну и слушателем тоже.

Из этого разговора подслушанного бывший вор понял две вещи.

Во-первых, так называемый охотничек не просто решил оставить пленницу в живых, но и попытался перевести ее на свою сторону. Убедить бросить и Дедулю-Бренна, и его, Освальда сотоварищи. Равенна же, стоило отдать ей должное, по крайней мере, не ответила прямым согласием. Хотя и отказа, столь же прямого, с ее стороны, увы, не последовало. И неудивительно, стоило бы признать. Потому что и говорил Леон с напором и довольно-таки веско, и сама волшебница была, мягко говоря, не в восторге от того положения, в котором оказалась.

Но было еще «во-вторых». Причина… одна из причин вышеназванного незавидного положения Равенны. Выходило, что он, Освальд, ошибся. Принял за чистую монету нытье призрачного некроманта, проникся к нему жалостью — и, в конечном счете, подставил братьев по оружию. Хотя подставил ли? С другой-то ведь стороны они уничтожили очередной источник Скверны. Дедуля-Бренн тому только рад будет. Но вопрос, что делать с некромантом, который вовсе и не собирался на самом деле умирать, оставался открытым.

«Эх, надо было соглашаться на предложение завалить пещеру, — про себя посетовал бывший вор, — хотя теперь-то уж чего»

Одно он, впрочем, знал с полной уверенностью: без Равенны, не вызволив ее из цепких лап Братства Ночи, с некромантом точно не сладить — какие бы намерения тот ни вынашивал. Оставалось решить, как спасти волшебницу. План какой-нибудь выработать.

С этой целью Освальд еще немного задержался в кустах близ лагеря после того, как Леону надоело ездить по ушам своей пленницы. Бывший вор понаблюдал, как люди Братства ужинают, рассевшись вокруг двух костров, как укладываются спать, а главное — сколько и где выставляют часовых.

Поддерживать огонь и стеречь сон остальных «братцев ночи» вверялось, кстати, двум человекам. Один из них первым делом отлучился в темноту по зову природы — добро, хоть с края поляны, противоположного тому, где схоронился Освальд. Второй между тем, присев у костра, уставился в небо, что-то неслышно зашептав. Не то молился, не то подсчитывал, сколько на небосвод в эту ночь высыпало звезд.

Вернувшись, первый предложил второму сыграть в кости.

Поглядев еще раз, напоследок, на этих двоих, бывший вор как можно тише двинулся прочь от поляны — осторожно обходя высокие кусты и пригибаясь под ветвями деревьев. Путь его лежал туда, где, примерно в четверти мили от стоянки Братства, ждали, сидя у слабенького, едва заметного в темноте костерка, Сиградд и сэр Андерс.

Первый при появлении Освальда остался спокойным и бесстрастным как вековой дуб. Зато второй мигом подскочил, уже положив правую руку на эфес меча; выпрямился — ни дать ни взять, кол проглотил.

Впрочем, увидев, что из кустов на их стоянку вылез не абы кто, а бывший вор, а с недавних пор соратник, рыцарь более-менее успокоился.

— Ну? Что удалось выяснить? — спросил он почти без привычной спеси в голосе — теперь на ее смену пришло обычное нетерпение.

— Как водится, известия есть хорошие и плохие, — начал Освальд, усаживаясь перед костром, — если не считать того, что меня не поймали, не убили и даже вообще не заметили, главная хорошая новость такая. Равенна жива и вроде невредима, ее не пытают… и убивать, как я понял, вовсе не собираются.

— Но?.. — это подал голос Сиградд, обладавший завидным талантом: порой задать правильный, затрагивающий самую суть дела, вопрос, обойдясь как можно меньшим количеством слов.

— Но к ней имеется целых две плохие новости, — отвечал бывший вор с ноткой сожаления, — во-первых, жизнь нашей волшебнице этот ублюдок Леон оставил не просто так, а с умыслом. Он задумал переманить Равенну к себе… в ряды ихнего Братства. Для чего основательно попудрил ей мозги. Но здесь я его понимаю. Хороший колдун никому лишним не будет.

— А во-вторых? — все так же нетерпеливо спросил сэр Андерс. Подгонял как будто.