Андреа хотела порвать письмо. Дейл настоял на том, чтобы они сохранили его. Теперь он был этому рад. Отряд Билли и еще два других должны были обойти оборону противника с фланга и занять определенный сектор в джунглях, в которых Ки Дое была единственной деревней. Огневое соприкосновение с противником было возможно, говорилось в письме Андерсона, но их там не оказалось. Вьетконговцы, которые по достоверным сведениям командования должны были держать оборону в данном секторе просто растворились в джунглях — трюк, с которым американские солдаты были хорошо знакомы на протяжении последних десяти или около того лет. Дейл мог представить, как они возвращаются на свою базу в Хомане, счастливыми, с видимым облегчением.
Отряды A и C вброд перешли речку Ки, которая почти пересохла. Отряд D, воспользовался мостом. На полпути через него, прогремел взрыв. Возможно, кто-то из конговцев засел под мостом и привел в действие взрывчатку. Но скорее всего, кто-то — возможно, даже сам Билли — просто наступил на детонатор и привел в действие заложенную под мостом бомбу. Все девять погибли на месте. Никто не выжил.
Бог — если действительно есть такое существо — мог бы быть и добрее, подумал Дейл. Он положил письмо лейтенанта Андерсона, вернулся и достал письмо Джоша Бортмана. Оно было написано на голубой линованной бумаге, как будто вырванной из детского альбома. Почерк Бортмана итак почти неразборчивый, усугублялся примененным пишущим инструментом — мягким графитовым карандашом. Очевидно, тупым, с самого начала, который становился все более тупым по мере приближения Бортмана к написанию своего имени внизу письма. В нескольких местах Бортман давил на карандаш так сильно, что прорвал бумагу.
Именно Бортман, тот, который должен был быть десятым, и выслал Дейлу и Андреа фото Отряда D уже в рамке, стекло на фото чудесным образом не разбилось за время своего долгого путешествия из Хомана в Сайгон, затем в Сан-Франциско и, наконец, в Бингхэмтон, штат Нью-Йорк.
Письмо Бортмана было пронизано страданием. Он называл девятерых погибших «лучшими друзьями, которые когда-либо были в моей жизни, я любил их всех, как братьев».
Дейл пробежал взглядом по голубой линованной бумаге в руке и безучастно перевел взгляд через дверь кабинета на тикающие часы на камине. Когда письмо пришло, в начале мая 1974 года, он был слишком занят своими собственными страданиями, чтобы на самом деле понять эмоции, переполнявшие Бортмана. Теперь он полагал, что смог бы понять их — впрочем, не вполне. Бортман испытывал глубокое чувство вины, которое тяжело было выразить словами. Девять писем с больничной койки на базе Хоман, все в том же страдальческом стиле, все, наверняка, были написаны одним и тем же мягким карандашом. Плюс издержки на девять копий фото Отряда D, рамки и пересылку.
В другой комнате на камине часы тихо отбили пять часов.
Дейл вернулся в гостиную и снова взглянул на фото.
Посмотрел на мальчика с короткими светлыми волосами.
Перевернул фотографию.
На обратной стороне фото, тем же мягким карандашом, была сделана такая запись:
Джек Бредли, Омаха, Небраска.
Билли Клеусон, Бингхэмтон, Нью-Йорк.
Райдер Дотсон, Онеонта, Нью-Йорк
Чарли Гибсон, Пейсон, Северная Дакота
Бобби Хендерсон Кейл, Айова
Джек Кимберли, Правда или Смерть, Нью-Мексико
Энди Фарадей Моултон, старший сержант, Луизиана
Джимми Бесон Олифант, Делавэр.
Эшли Сент-Томас Андерсон, Индиана
*Джош Бортман, Касл-Рок, Мэн.
Он приписал себя в конце списка, Дейл видел — он видел это, конечно же, и раньше, и давно обратил на это внимание… но никогда не придавал этому значение, до сегодняшнего дня. Он поместил свое имя последним, как и положено в алфавитном порядке, да еще со звездочкой.