Отряд «Сигма». Книги 7-14

Фортескью изучал внутренность черепа с непроницаемым видом, но по его глазам Билли почувствовал, как лихорадочно работает мозг француза, просчитывая самые разные возможности.

Что же они ожидали здесь найти?

Фортескью поднялся на ноги.

— Закройте череп. И снова заверните его в шкуру. Через час мы должны тронуться в обратный путь в Виргинию.

Никто не возражал. Если пойдут слухи о том, что здесь обнаружено золото, весь курган будет тотчас же разрыт и разграблен. Через час солнце опустилось за горизонт, и пришлось зажечь факелы. Рабочие быстро освободили из земли массивный череп. Приготовили повозку, запрягли лошадей. Все это время отец Билли, его дядя и Фортескью о чем-то разговаривали вполголоса.

Билли взял метлу и приблизился к ним, притворяясь, будто занят работой, а на самом деле пытаясь подслушать разговор. Однако голоса были очень тихими, и ему удалось разобрать лишь обрывки фраз.

— Возможно, этого достаточно, — говорил Фортескью. — Отправная точка. Если враг найдет это раньше нас, ваш молодой союз будет обречен, даже не родившись.

Отец Билли покачал головой.

— Тогда, наверное, лучше уничтожить его прямо сейчас. Развести большой костер. Сжечь кости в пепел, переплавить золото в слиток.

— Быть может, дело еще дойдет до этого, однако решение мы оставим за губернатором.

Отец Билли хотел было возразить французу, но тут заметил маячащего поблизости сына. Обернувшись, он махнул рукой, отгоняя Билли, и открыл рот, собираясь заговорить.

Однако эти слова остались непроизнесенными.

Не успел отец Билли издать и звука, как его горло взорвалось кровавым фонтаном. Он рухнул на колени, зажимая руками шею. Под подбородком у него торчал наконечник стрелы. Кровь текла сквозь пальцы, пузырилась на губах.

Билли бросился к отцу, в одно страшное мгновение превратившись из юноши снова в ребенка.

— Папа!

Потрясенный, он ничего не слышал. Окружающий мир съежился, и в нем остался только его отец, молча смотрящий на него с болью и сожалением. Затем его тело судорожно задергалось и повалилось вперед. Вся его спина была утыкана оперенными стрелами. Позади отца Билли увидел своего дядю — тот стоял на коленях, уронив голову вперед. Копье пронзило ему грудь сзади, острие воткнулось в землю, а древко удерживало мертвое тело.

Прежде чем Билли смог осмыслить, что происходит у него перед глазами, его ударили сбоку — но это были не стрела или копье, а рука. Упав на землю, он откатился вбок. Эта встряска помогла ему вернуться в реальный мир.

Слух Билли наполнился криками. Ржали лошади. Среди пылающих факелов плясали тени. Десятки человек сцепились друг с другом в смертельной схватке. Повсюду в воздухе пели стрелы, и им вторили дикие вопли.

Нападение индейцев.

Билли попытался высвободиться, но Фортескью придавил его своим весом.

— Лежи и не шевелись, мальчик, — шепнул ему на ухо француз.

Перекатившись в сторону, Фортескью быстро вскочил на ноги, встречая полуголого дикаря с нарисованной на лице жуткой маской, который бросился на него с высоко поднятым томагавком. Фортескью применил против него свое единственное оружие, каким бы жалким оно ни было, — трость.

Направленная на противника резная дубовая палка разделилась пополам у самой рукоятки. Деревянная оболочка отлетела в стороны, открывая спрятанное внутри лезвие. Используя элемент внезапности, Фортескью сделал выпад и пронзил нападавшего в грудь.

Раздался утробный крик. Фортескью развернулся, подчиняясь моменту инерции дикаря, и швырнул его тело на землю к ногам Билли.

Француз рывком высвободил свою шпагу.

— Ко мне, мальчик!

Билли повиновался. Только на это и был способен его рассудок. У него не было времени размышлять. Он с трудом поднялся на ноги, но тут его схватила за запястье чья-то рука. Окровавленный дикарь попытался его удержать. Но Билли выдернул свою руку.

Индеец упал. Там, где его рука стиснула рукав рубашки, остался смазанный отпечаток. Это не кровь, мгновенно осознал Билли.

Краска.

Он уставился на умирающего дикаря. Ладонь, пытавшаяся его схватить, была белой, словно лилия, хотя в складках кожи еще оставалась краска.

Чьи-то пальцы ухватили Билли за шиворот и подняли на ноги.

Обернувшись, Билли увидел Фортескью.

— Это… это не индейцы… — всхлипнув, пробормотал мальчик, силясь разобраться в происходящем.

— Знаю, — ответил Фортескью, не выказывая ни капельки страха.

Вокруг продолжал царить хаос. Погасли последние два факела. Повсюду звучали крики, стоны, мольбы о помощи.

Низко пригибаясь, Фортескью потащил Билли через лагерь, остановившись только для того, чтобы подобрать бизонью шкуру, которую он сунул в руки мальчишке. Они добрались до одинокой лошади, которая стояла спрятанная в лесной чаще, привязанная к дереву. Лошадь уже была оседлана, как будто кто-то предвидел внезапное нападение. Она перебирала ногами и вскидывала голову, напуганная криками и запахом крови.

— Садись в седло, — велел француз. — Будь готов скакать что есть мочи.