Отряды зафронтовой заброски

Всех этих руководителей всегда интересовало то, как идет работа, какие трудности он встречает на месте, с какими конкретно результатами возвращаются «патриоты рейха». Особое внимание обращалось на тщательность отбора кандидатов.

Однажды шеф из Берлина прислал шифротелеграмму, в которой, в частности, говорилось:

«Наш фюрер озадачен слабой, а порой необъективной отдачей разведчиков, работающих на военных коммуникациях противника, в тылу Красной армии, а также участившимися случаями измен. Все это является результатом некачественного подбора контингента.

С учетом разрастающегося движения лесных бандитов — партизан и городских разбойников — подпольщиков, необходимо усилить работу по внедрению нашей агентуры в эти советские организации.

Мы теряемся в догадках ожидаемых направлений основных ударов советских войск. Прошу и требую усилить работу на железнодорожном транспорте, на станциях и в депо — мало стало диверсий на стальных магистралях, оборонных заводах, арсеналах и складах с боеприпасами…»

Файленгауэр внимательно прочел довольно таки обширную шифровку и подумал: «Половина нарезанных задач невыполнима таким контингентом разведчиков и диверсантов, каких мы забрасываем за линию фронта. Они ведь тоже нос держат по ветру, понимая, в какую сторону дуют ветры перемен, и паруса каких кораблей надувают. Этого не понимают только наши вожди. Мой шеф чистый прагматик, прекрасно знающий, что и к чему — зачем же он пишет такую глупость. А, может, осторожничает, потому что боится фюрера? Сейчас Гитлер зол, как растревоженный или раненый вепрь».

И все же к лету 1944 года вместе с начальником школы они направили в тыл нашей армии более десяти групп, как им казалось, кристально чистых, проверенных диверсантов. От большинства из них он не получил никакой информации — они почему-то упорно молчали. Одни попадали сразу «с небес» в руки наших воинов, другие отправлялись с повинной в подразделения Смерша.

Некоторые, наиболее вышколенные и преданные нацистам из-за того, что были «замараны кровью», возвращались в школу, уставшие и измученные всякого рода стрессами. Они докладывали результаты своей работы, отдыхали, затем снова инструктировались и экипировались по-новому. После недельной разрядки обреченные вновь отправлялись на полевой аэродром, чтобы десантироваться из самолетов для выполнения очередного заказа опытного в делах разведки и диверсий абверовца из Берлина.

Были и такие, которые уже работали на советскую военную контрразведку Смерш. Они приносили в школу оперативную туфту. Дезинформация в спешке проглатывалась сотрудниками, ответственными за этого конкретного агента, и отправлялась в Берлин. Такого «засланного казачка» снова направляли за линию фронта, которая неумолимо приближалась к рейху.

Имея в разведшколе, на период ее функционирования, несколько проверенных агентов, Зорич мог получать, как уже говорилось выше, полные установочные данные и клички на заброшенную агентуру, места ее десантирования, задания, что естественно облегчало борьбу с тайным врагом нашим военным контрразведчикам.

* * *

Вот как сам Александр Святогоров рассказывал об одной смелой операции по пленению важного гитлеровского секретоносителя — представителя Абвера в Люблинской ДРШ:

«В июле 1944 года разведчик нашего отряда поляк Станислав Рокич, в совершенстве владеющий немецким языком, по нашему заданию проник в фашистскую разведшколу как гауптман Фридрих Краузе.

Он познакомился с немецкой машинисткой и переводчицей Таисией Брук, от которой получал довольно интересную информацию.