Отрицание

Трыня наседает на отца с новыми, созревшими за ночь вопросами, а я слоняюсь из угла в угол, желая, чтобы это всё поскорее закончилось. А, с другой стороны, я хочу, чтобы суббота не наступала, как можно дольше.

— Егор! — зовёт мама, — неси на стол. Ты приборы все разложил? Проверь. И салфетки. И давай, включи музычку какую-нибудь приятную, чтоб атмосфера была.

Она подаёт мне целую гору пирогов. Ай да мама! Я включаю «Пинк Флойд» и по дому расплываются сладкие звуки.

Наконец, все собираются. Пацаны приходят все вместе и приводят Юлю Бондаренко. Неожиданно…

— Это Юля, — говорит Витька Алёшин извиняющимся тоном, — моя сестра двоюродная. У неё родители уехали на неделю, и она у нас сейчас живёт. Я не хотел брать, но меня мать заставила.

— Что ты такое говоришь, Витя! — укоряет его моя мама. — Мы очень рады. Проходи, Юлечка.

Я благодарю судьбу, что Рыбкина слышит этот диалог, потому что Юлечка выглядит как конфетка. Думаю, мне бы она ни за что не поверила, что всё это случайно.

— Ну давайте, — говорю я, потирая руки. — Открывайте чёрный ящик.

— Точно? — спрашивает Серёга?

— Не умрёшь от разрыва сердца? — подыгрывает ему Вадим.

— Ну вы заинтриговали. Мам, у нас валидола нет?

Они ещё немного хохмят и, открыв коробку достают из неё фанерный ящик. Вот он, как раз, чёрный. Посредине в него вмонтирован внушительных размеров динамик, сверху, на крышке вмонтированы гнёзда и переключатели.

— Смотрите, — хохочет Серёга Бельков. — Он точно сейчас в обморок свалится.

— Что это? — спрашиваю я.

Все смеются.

— Да, именно то!

— То самое!

— То, что ты хотел больше всего!

Как Ивана Васильевича Буншу, меня начинают терзать смутные сомнения. В это время раздаётся звонок в дверь. Наташка, стоящая ближе всех к прихожей идёт открывать, а за ней бросается и Радж.

— Ну пацаны, вы даёте! — выдыхаю я. — Вы сами что ли сделали?

— Паял Витёк естественно, — говорит Серёга, а так, да, совместное творчество. Нравится?

Пипец, как нравится. Я, правда, очень надеюсь, что это всё-таки не гитарный комбик…

Входит Большак.

— Привет честной компании, — говорит он. — Егор, с днём рождения! Я вот совсем без подарка не мог, так что держи.

Он протягивает бутылку шампанского.

— Ух-ты! — восклицаю я. — Французское! «Монополь»! Любимое шампанское Ленина. Вот это да! Спасибо большое! Знакомьтесь.

Я представляю всех и предлагаю уже рассесться за стол.

— Погоди-погоди! — останавливает меня отец. — Мы же с мамой ещё тебе ничего не подарили.

Вы мен жизнь подарили, папа, этого достаточно.

— А наш подарок очень подходит к подарку ребят. Скажу честно, мы координировали свои действия.

Не надо, папа, потом подарите, пожалуйста, давай не сейчас…

— И раз уж сегодня сбываются твои давние мечты, то и наш подарок относится к этой же категории.

Из спальни выходит мама и все ахают.

25. Покроется небо пылинками звёзд

Мама держит в руках невероятно красивый, с двумя хамбами, с четырьмя восхитительными ручками, с топом из тополя, с накладкой из красного дерева, даблкат… Это неизъяснимо прекрасная и чудесная… электрогитара. «Ибанез Атрист». Я её знаю, в моём первом детстве мой одноклассник мне все уши прожужжал этой гитарой и не только мне, за что и получил пожизненную кличку Ибанез. Или Артист, в зависимости от обстоятельств.

Она висела в «Мелодии» на Пушкина, и он бегал туда почти каждый день. Смотрел, облизывался, пускал слюни. Это ведь целое состояние, между прочим. Гитара просто шедевр. Она и по нынешним временам даст фору многим современным топам. Да вот только… я играть не умею. Нет, несколько аккордов, Мурку там или ещё что-нибудь простенькое наверное сбацаю, но вот музыку, достойную этого инструмента, точно нет.

Поднимается суета, комбик срочно включают в розетку, гитару включают в комбик, меня включают в гитару. Папа откупоривает шампанское, мастерски, элегантно и без пены, с лёгким дымком из голышка. Он разливает всем по одному глоточку, да на большее одной бутылки и не хватает.

— Ребята, — говорит мама, — давайте символически поднимем бокалы за нашего именинника.

Все невероятно оживляются. Шампанское! Алкоголь! И предки не против. Вот это праздник!

— Егор, — продолжает мама, — прошло семнадцать лет, с тех пор как мы с папой принесли тебя из роддома. Маленький писклявый комочек.

Вадим толкает меня локтем в бок.

— Пи-пи-пи, — шепчет он на ухо.