Отрицание отрицания

Настя привезла лекарства, кое-какую еду для девочки и необходимые вещи для себя. Березайко выделил ей отдельную комнату, из которой была дверь в комнату ребенка, и этого ребенка предстояло спасти. Настя в детстве сама чудом не умерла при таком букете заболеваний. До сей поры ей не попадались столь тяжелые больные, и сейчас она лихорадочно листала свои старые записи, разыскивая рецепт, который когда-то продиктовал ей трансильванец. Это был настой на каких-то травах, Настя помнила только горький вкус и слабый запах полыни…

Нашла!..

— Вот, — она показала Кондрату Семеновичу рецепт. — Я соберу эти травы и приготовлю настойку.

— Хлопцев пошлю.

— Нет, нет, это не так-то просто. Например, полынь надо собирать рано утром и следует брать только те листочки, с которых скатываются капли росы, не задерживаясь.

Она собрала травы, настояла их на родниковой воде, как рекомендовал Игнатий, и стала давать девочке по ложечке утром и перед сном. И очень скоро девочка пошла на поправку, отеки горла и само воспаление исчезли, а хрипы в легких стали мягче и слабее.

— Ну, Кондрат Семенович, танцуйте. Через неделю вашу доченьку можно будет посылать за ягодами. Только кормите ее так, как следует кормить девочек. У вас крестьянская психология, по которой завтрашнего работника надо кормить больше, чем завтрашнюю мать. А все как раз наоборот: девочка должна закладывать в собственные запасники здоровье будущих детей. Так что — кормите. Больше молока, масла, овощей, мяса и особенно — рыбы. Не сушеной воблы, а свеженькой, только что пойманной.

— Выходи за меня замуж, — вдруг сказал он.

— Замуж?.. — Настя опешила. — Как так — замуж?

— Обыкновенное дело. Я пост хороший имею, паёк добрый, жалование высокое. Нарожаем детишек, будет, на что выкормить.

— Вы, что же, влюбились в меня?

— Ты девица справная, работящая, детишек любишь, за собою следишь, — угрюмый чекист только, что пальцев не загибал, перечисляя достоинства Насти. — А любовь баре выдумали. От безделья.

— А вы не от безделья мне руку и сердце предлагаете?

— Ну, что ты. Я — со всей серьезностью.

Он и впрямь был настолько преисполнен тяжеловесной серьезности, что Настя уже с трудом сдерживала смех. А он вдруг самовольно взорвался в ней в форме неожиданной даже для нее самой.

— Значит, вы предлагаете мне из потомственной дворянки Вересковской превратиться в товарища Березайку? Как интересно! И как неожиданно. Настолько неожиданно, что я должна серьезно подумать о вашем предложении лет этак сорок. Не меньше.

И звонко расхохоталась. А Кондрат Семенович вдруг потемнел лицом и тихо сказал:

— Твое счастье, что дочку мою выходила. Видеть тебя больше не хочу. Дочка помирать будет — не позову. Ступай с глаз моих.

Через два дня на двух телегах приехали трое в кожаных куртках и сказали, что она переводится заведующей фельдшерским пунктом в село Новодедово. И дали час на сборы.

6.

В Новодедово Насте понравилось. Село было большим, но с ее точки зрения медицинско — запущенным, что ли. Прежний фельдшер окончательно спился, в аптечке оказался почему-то только один пирамидон, но Настя не унывала. У нее была с собою бесценная тетрадка с записями Трансильванца и множество трав и настоев, которые она захватила с собою. Надо было восстановить веру сельчан в медицинскую помощь, и она начала сама обходить село. Каждый день, из дома в дом.

Настенька лечила только травами и настоями, и люди поправлялись, а ее авторитет взрастал с каждым днем. В особенности, среди женской половины населения.

И как-то во время такого обхода обнаружила в неказистой избе молодого парня с чудовищно распухшей рукой. От опухоли вверх, к локтю шли красные пятна, температура была высокой, и Настя с ужасом поняла, что это — гангрена. И что необходимо срочно ампутировать руку по локоть.

— Сейчас же доставьте этого парня в фельдшерский пункт. У него — заражение крови.

— Да нехай себе помирает, — равнодушно отмахнулся хозяин. — Приймак он, Федор этот, за хлеб кой-как отрабатывает. Да и лошадь мне сегодня самому нужна.

Настя бросилась к соседям, поговорила с женщинами, и подвода нашлась. На ней и доставили больного, потерявшего сознание по дороге.

Ей никогда не приходилось делать столь ответственных и сложных операций. Да и в самом пункте не оказалось обезболивающих. Никаких. А резать было необходимо, и иного выхода тут не было.

Все это она лихорадочно продумала, пока ехали к ее фельдшерскому пункту. И упросила женщин подержать парня, пока она будет отнимать гангренозную руку по локоть.

Четверо согласились.

Долго снилась Насте эта ее первая в жизни ампутация без наркоза, по живому. Но выхода она не видела: парня ожидала мучительная смерть.

Спирту заставила выпить полстакана. Накрепко привязали, палку глубоко в рот заткнули и завязали на затылке, чтобы не вытолкнул. Настя волей заставила руки не дрожать и сделала первый надрез скальпелем.