Отрочество 2

– И никаких мине учебников! – погрозила Песса Израилевна доче, наряжаясь за водой, – От такой твоей учёбы чуть у мине мозговая горячка не приключалась, так што тебе и вовсе ша!

– Хорошо, – послушно согласилась Фирочка, заметно отживевшая, и не напоминающая больше красивую упокойницу, – до самой весны отдыхать стану.

– Доча! – всплеснув руками, мать села на кровать, чуть не промахнувшись мимо, – Ну до этой весны всего ничего, а ты опять и снова? Зачем? И так уже умница-разумница, четыре класса мариинской с отличием, так этим не каждая барышня из хорошей семьи похвастаться может!

– Или ты… – взгляд Пессы Израилевны наполнился подозрениями, и окончание предложения она выдохнула с ужасом, – в курсистки пойти хотишь? Или вовсе – в науку?! Ты таки думаешь за своё и наше будущее?! Егор приедет, а ты совсем зелёная, шо аж синяя, и вся такая некрасивая, как… как Рахиль, только ещё и с опрыщавевшим цветом лица!

Она начало нервно обмахиваться платком от переживаний и жары, потому как в комнатах натоплено не жалеючи, а на улице уже весна, несмотря на зиму. Оделась же Песса Израилевна не по погоде, а похвастать, и потому немножечко сильно жарко.

Услышав звонкий смех дочи, она несколько подуспокоилась и догадалась расстегнуть верхние пуговицы.

– До прозелени больше не буду, – со смешинками в глаза уверила девочка мамеле, от такого ответа разволновавшуюся ещё больше.

– Ну а што ещё делать? – рассудительно спросила Фира, – Шить за ради куска хлеба мине уже не надо, работаю только на синагогу и нас обшить, а всё што мимо – Рахиль на мою машинку берёт. Ей деньги в приданое нужны, и профессия с репутацией.

– Да, – с гордостью сказала Песса Израилевна, – мы хоть и на Молдаванке, но ты уже таки барышня из приличной семьи!

– Именно, – вздохнула девочка, изрядно скучавшая по лазанью через заборы и тому подобному интересному времяпрепровождению, от которого у неё остались только танцы и прогулки, – а значит, што?

– Што, – послушно спросила мать, на всякий случай налившись подозрением.

– Вести себя надо, как барышня из, так вот! Могу заниматься благотворительностью, што уже, – она начала загибать пальцы, – работать учительницей, но тут возраст.

– И… – короткая пауза, – учиться! Думаю, взяться за программу училища Ковриги. Не гимназия, но всё ж первого разряда, и вполне себе ступенечка!

– А потом? – вылез один из братьев, слушающих.

– А потом будет видно, – пожала Фира плечами, легонько щёлкнув того по оттопыренному уху.

– Ну ладно, – с видом великомученицы согласилась мать, решившая за ради такого зайти к одному из православных соседей, и выбрать получше – какую именно, потому што у гоев на этот всякий случай есть большой и интересный выбор, – если только в таком модерне! Но смотри!

[i] Зуёк – юнга у поморов.

Глава 43

Осаждённый Дурбан хорошо виден с высокого крутого холма, на котором расположился штаб Снимана. Дымки многочисленных пожаров, разрушенные здания, баррикады на широких улицах, вспышки орудийных выстрелов.

Осада ведётся по всем правилам европейской военной науки. Вдоволь наплясавшись на граблях партизанщины и ополченчества в первые месяцы войны, бурские военачальники, вслед за Сниманом, начали таки прислушиваться к советам европейских офицеров.

Буры, не разучившись метко стрелять, маскироваться и совершать дерзкие рейды по вражеским тылам, с некоторым трудом влезли в тесные для них рамки армейской дисциплины, научились возводить полноценные фортификационные сооружения и рассчитывать свои действия на несколько ходов вперёд. Не без оговорок, но войско получилась куда как боеспособное, и военная мощь бурских армий выросла кратно.

В каждом коммандо обретается ныне при штабе несколько европейских офицеров, обучая африканеров правильной штабной работе и консультируя их по вопросам европейской тактики и стратегии. К командованию войсками, впрочем, их за редким исключением не допускают, и как по мне – решительно верно.

Воспитанные в европейских военных традициях, европейцы мыслят категориями «у короля много», што для здешних реалий решительно недопустимо. Ну и разумеется – шагистика и прочие «важные» составляющие европейской военной науки. Для добровольческих армий, опирающихся на сознательность и родственно-соседские связи, это попросту лишняя трата времени, «чувство локтя» у них отменное.

По количеству европейских офицеров в войсках можно уверенно судить о степени заинтересованности конкретных стран. Решительно доминируют немцы, французы и неожиданно – янки. Европейской мелочи много, но за исключением бельгийцев, все они приехали сугубо на добровольных началах, не пользуясь неофициальной поддержкой правительства своих стран.

Офицеров из Российской Империи сравнительно немного, такой вот необычный вышел кунштюк. Подданных и бывших подданных великое множество, а офицеров – зась! Не сложилось по ряду причин.