Отрочество

Вернувшись от Джигучева, Яковлев первым делом кинулся к дверям слесарки. Но дверь была заперта, и он, не сбавляя хода, побежал к пионерской комнате. Там шла спевка хорового кружка.

Ве-е-ет ве-е-етер широкий
На-а-ад зеленой во-о-олной… —

во все горло распевал забывший обо всем на свете Семенчук.

Яковлев царапнул ногтем дверь.

Мо-о-ой то-о-оварищ далекий,
Мо-о-ой то-о-оварищ родной…

Яковлев постучался.

— Что? — сказал, вздрогнув, Хрисанф Сергеич — руководитель хорового кружка. — Что случилось?

— Погрузка! — ответил из-за двери Яковлев.

Бочком, кланяясь и что-то бормоча, он вошел в комнату и без долгих разговоров залез под рояль. Что-то звякнуло, загрохотало и лязгнуло. Сперва из-под рояля показались ноги Яковлева, потом его спина, плечи и наконец взлохмаченная голова. За ним, дребезжа, тащился по полу огромный мешок.

Хрисанф Сергеич сердито наблюдал за ним.

— Машина! — сказал шопотом, грозно глядя на ребят, Яковлев.

Дверь закрылась. Хор смятенных, дрожащих от нетерпения дискантов вплелся в грохот мешка, который Яковлев волок по школьному коридору.

И вот, клубясь и рассеиваясь, хлынула на улицу плоская струйка пара. Яковлев, гремя своей кладью, выбежал рысью на школьный двор.

— Поднажми, — одобрительно и в то же время сурово сказал председатель дружины. — Сам видишь, машина в простое.

Не ответив, Даня бросился к грузовику. Он бежал, шатаясь от тяжести.

Без тревожных отплытий,
Без дорожных тревог
Не свершалось открытий,
Не открыто дорог!

[1]—

неслось ему вдогонку из-за неплотно закрытых дверей.

С трудом приподняв мешок, Яковлев опрокинул его в кузов машины.

— Погрузились, значит? — насмешливо спросил шофер. — Вот и ладно. Слезай-ка, паренек.

Но не успел еще Яковлев соскочить с колеса на землю, как к подъезду школы спортивным, ровным бегом подбежал Джигучев. За ним галопом, рысью и трусцой следовали вожатые остальных классов. Пионеры их отрядов вливались во двор через отверстия трех ворот, выходивших на Невский, улицы Софьи Перовской и Желябова.

Прохожие останавливались и с удивлением смотрели на бегущих мальчиков в пионерских галстуках, выбивающихся из-под распахнутых пальто.

Добежав до школы, ребята сразу исчезали — один за другим ныряли в подвал.

И вот наконец начала разворачиваться настоящая погрузка. План, разработанный Зоей Николаевной и отрядным вожатым, вступил в силу.

Из-за правого угла школьного здания маршевым шагом вышел звеньевой второго звена четвертого «В» класса Феоктистов. За ним дружным строем, храня торжественное выражение лиц, шагало десять человек ребят. В руках у них была огромная бельевая корзина. На дне ее сияла лампа без электрической лампочки, похожая на сказочную лампу Аладдина, позвякивал лист какого-то тонкого, шуршавшего при каждом шаге металла, невесть откуда добытого и светящегося кружками, аккуратно выбитыми штампом, лежал проломанный самовар.

Подойдя к Зое Николаевне, звеньевой Феоктистов сказал:

— Товарищ старшая вожатая, рапортует звеньевой Феоктистов. Звено второе четвертого «В» класса в количестве десяти человек явилось полностью. Разрешите приступить к погрузке?

Глаза Зои Николаевны встретились на мгновение с глазами брата. Он был красный как рак и с трудом переводил дыхание. Но шагал весело, и голос его звучал на морозце звонко и отчетливо.

«Молодец!» — с гордостью подумала она. И чтобы скрыть эту появившуюся у нее в глазах мысль, нахмурилась и сказала ледяным голосом:

— Приступайте!

Но Андрюшка был не из пугливых.

— Есть! — ответил он еще суровее.

И звено Феоктистова зашагало к грузовику.

— Начали! — отдал команду звеньевой Феоктистов.

И мальчики перевернули корзину вверх дном.

Под металлическим абажуром без лампочки, под шуршащим листом металла и самоваром оказались дверные таблички. Они зазвенели нежнейшим звоном, коснувшись яковлевского мешка. Повернутые к солнцу лицом, таблички оповещали:

А. П. Гернет — косметичка

Безболезненно удаляю угри.

Профессор Фирсов К. Д.

Инженер Иван Васильевич Чуб.

— Ну, ну! И откуда только пообдирали! — с уважением сказал шофер.

— А мы вовсе и не обдирали! — обиделся звеньевой. — Мы гуляли на Охте и напали на медную свалку.

— На кого, говоришь, напали? — приоткрыв окошко и выпучив от удивления глаза, спросил шофер.