Отрок

— Илья Фомич! Господин наставник! — завел Мишка проникновенным голосом. — Не о грамоте речь! О мудрости, о знании жизни, об опыте. Среди нас только ты один этими сокровищами владеешь!

— Так-то, оно, так… — Илья неторопливо, с достоинством, покивал. — Но тягота-то какая! Боюсь, непосильно мне будет, кабы нас несколько стариков здесь было…

— Управишься, Илья Фомич! — чуть ли не причитал в ответ Мишка. — Обычаи, от пращуров заповеданные, ты знаешь, времена старинные помнишь…

"Блин, помнит он! "Старец — борода заплесневела". Лет на десять деда Корнея моложе. Да сколько ж эта комедия длиться будет? Как в сказке: "Мы, ученые коты, только с третьего разу соглашаемся" Так три захода уже было… А! Понял: хоровое исполнение требуется!".

— Господа Совет! — обратился Мишка к отрокам. — Просите господина наставника согласиться!

— Илья Фомич, яви божескую милость! — первым заныл, как нищий на паперти Роська.

— Не оставь нас сирых и убогих! — хором подхватило трио музыкантов. — Снизойди к молению смиренному!

"Не хрена себе! Их что, Своята и побираться заставлял, что ли? Как по писанному шпарят!".

— Пролей свет мудрости… — проблеял Кузька.

— Во тьму нашего невежества! — в той же тональности закончил за брата Демьян, окончательно повергнув Мишку в изумление. Ничего подобного он от братьев никогда не слышал, и где набрались-то?

— Будь нам отца вместо! — возгласил Никола и выпучился на Петьку, с запозданием осознав двусмысленность своей фразы.

Петька тоже уже открыл было рот, но после слов Николы, так и не смог ничего из себя выдавить. Остальные, в течение нескольких минут, то наперебой, то хором, упрашивали Илью принять предложение и восхваляли его достоинства, как действительные, так и мнимые. Музыканты, к примеру, видимо отрабатывая давно заученный текст, даже повеличали бывшего обозника образцом христианского благочестия, светочем благонравия и мудрым советчиком начальных людей, Мишка, прямо-таки, обалдевал, а кандидат в старейшины то приосанивался, то конфузился, краснея и теребя под столом подол рубахи.

Наконец, Илью проняло — привычки к подобным изъявлениям почтительности у него не было и долго выдерживать хор славословия он не смог. Бывший обозник замахал руками и объявил, перекрикивая гнусавый хор:

— Ладно, ладно! Так и быть! Согласен, уговорили! — Илья оглядел отроков и строго погрозил пальцем. — Но, смотрите у меня, баловства и прочей дури не попущу!

— Встать! — скомандовал Мишка, хотя, в процессе хорового уламывания, все и так поднялись на ноги. — Господа Совет! Честь Старейшине Академии, господину наставнику Илье Фомичу!

Следом за старшиной Младшей стражи все склонились в большом поклоне, коснувшись вытянутой правой рукой пола. Новоиспеченный старейшина растроганно хлюпнул носом.

"М-да, сэр Майкл, помните, как один матерый смольнинский чиновник рассказывал вам о страшной силе лести? Не только вороны сыр роняют, генералы и министры расплываются, как мороженное на солнышке. Порой, лучше взятки действует. Илья даже и не подозревает, на что подписался. Это он сейчас растрогался, а в недалеком будущем натурально озвереет. При первом же контакте с ратнинцами, которые, по-прежнему будут относиться к нему, как к пьянице-обознику, он, сразу же, ощутит разницу своих статусов — в Ратном и в Академии.