Отрок. 7 часть

— Берегись! — Крикнул Мишка. Пацаны кинулись врассыпную, бревно грохнулось на землю, а за первой стрелой последовала вторая. Пустили ее по-умному — не прямо перед проломом, где уже никого не было, а вкось. Граненый бронебойный наконечник наискось ударил в спину недостаточно расторопно убиравшегося из сектора обстрела парня, вспоров кольчатую броню, словно консервным ножом. Парень упал (у Мишки захолонуло сердце), но тут же поднялся и с удвоенной прытью рванул прочь от опасного места. Мишка поймал пострадавшего за руку, остановил, развернул спиной к себе и выдернул стрелу. Несколько колец кольчуги над правой лопаткой были разорваны, из прорехи торчал войлок поддоспешника, но крови не было.

«Везунчик, мать твою… Чуть-чуть бы под другим углом, и отбегался бы».

Отводя душу, Мишка отвесил подчиненному крепкую, насколько мог, затрещину, ушиб руку о край шлема и, обозлившись еще больше, дал провинившемуся пинка под зад, тоже, как назло, прикрытый доспехом.

Окончательно осатанев Мишка заорал на вылупившихся на него «опричников»:

— Чего уставились?! Бей по дыре, не давай стрелять! Несколько болтов влетели в проломленное тараном отверстие. Ответа не последовало. Мишка, чувствуя, как накатывающее бешенство пожирает последние остатки благоразумия, схватился за один конец бревна, с натужным ревом приподнял его и прохрипел:

— Один справа, один слева, один сзади — не давать стрелять!

Остальные взялись!!! Поняли его правильно: справа, слева и прямо над бревном в пролом полетели болты, а пять пар рук подхватили таран и бревно снова ударило в дверь. Раздался треск и верхняя часть дверного полотна вдавилась внутрь проема.

— Еще раз! — Радостно заорал Мишка, чувствуя, как физическое напряжение просветляет разум. Преграда, словно ждала этого последнего удара, верхняя часть двери легко поддалась, и бревно, увлекая за собой парней полезло в сени. Мишку ударило плечом об косяк, он невольно разжал руки и отлетел в сторону, остальные тоже бросились врассыпную — из темноты сеней выдвинулась фигура лучника. Щелкнула тетива, свистнула стрела… Филипп, стоявший точно напротив двери и стрелявший, по мишкиному приказу поверх тарана, был обречен — от выстрела в упор кольчуга не спасла бы ни при каком везении. Мишка, непроизвольно втянув голову в плечи ждал звука попадания, но вместо него, позади, раздался сначала звяк наконечника по железу, а потом истошный бабий вопль. Мишка обернулся и не сразу разобрался в открывшейся перед ним картине, настолько она была нелепой. Фильку спасло то, что в момент выстрела он, как раз, начал нагибаться, чтобы перезарядить самострел. Стрела рикошетом отскочила от затыльной части его шлема и ушла дальше, а там… В проеме ворот высился, сидя на неоседланном коне, Алексей, а на его ноге, вцепившись, как клещ, висела и орала благим матом какая-то тетка. Платок, видимо накинутый второпях, сполз, по плечам рассыпались спутанные волосы, белая льняная рубаха обтягивала упитанное тело, являя всему миру полное отсутствие талии, а из правой ягодицы торчало древко стрелы, срикошетившей от шлема Филиппа. Увиденное, показалось Мишке натуральным бредом, он было так и застыл, пытаясь понять, откуда тут взялась эта баба, но свист болтов и донесшиеся из сеней звуки падения тела и предсмертного хрипа, тут же вернули его к делам насущным. Выстрелив в темноту сеней, Мишка рыбкой перелетел через обломки двери и какой-то громоздкий предмет, перекатился через плечо и, не успев подняться на ноги, не столько увидел, сколько ощутил перед собой человека. Думать было некогда, оставаться на месте нельзя.